– Не оглядывайся, – сказал Джон своей жене, – позади тебя, через пару столиков, сидят две старушки, которые пытаются меня загипнотизировать.
Лаура притворно зевнула и подняла голову, как бы пытаясь разглядеть в небе несуществующий самолет.
– Прямо за тобой, – добавил он. – Не поворачивайся, а то они сразу поймут, что мы говорим о них.
Лаура использовала проверенный веками способ: уронив свою салфетку и наклонившись за ней, она бросила взгляд через плечо и выпрямилась. Она втянула щеки – первый признак того, что она пытается справиться с приступом неудержимого смеха, – и придвинулась к нему.
– Они вовсе не старушки, – сказала она. – Это мужчины-близнецы.
Ее голос угрожающе дрогнул – сейчас начнется приступ беспричинного смеха, и Джон поспешил налить ей немного кьянти.
– Сделай вид, что ты подавилась, – предложил Джон, – тогда они ничего не заметят. Знаешь, кто они, – это преступники, которые путешествуют по Европе. В каждом городе, где они останавливаются, они переодеваются то в мужчин, то в женщин. Здесь, в Торселло, это сестры-близнецы. А завтра в Венеции, или даже сегодня вечером, они превратятся в братьев-близнецов и будут под руку прогуливаться по площади св. Марка. Всего-то и надо, что переодеться и сменить парики.
– Грабители или убийцы? – спросила Лаура.
– Определенно, убийцы. Но я не понимаю, почему они остановились на мне?
Официант, который принес кофе и фрукты, отвлек их от разговора, что дало Лауре возможность справиться со смехом и взять себя в руки.
– Странно, – сказала она, – почему мы не заметили их, когда пришли сюда. Они так выделяются. На них нельзя не обратить внимание.
– Их закрывала та шумная компания американцев, – ответил Джон, – а потом нас отвлек бородатый мужчина с моноклем, который походил на шпиона. А когда все ушли, мы и увидели этих близняшек. О Боже, та, с седыми волосами, опять уставилась на меня.
Лаура вытащила из сумки пудреницу и, раскрыв ее, взглянула в зеркало.
– Мне кажется, что они смотрят на меня, а не на тебя, – заметила она. – Слава Богу, я оставила свой жемчуг в сейфе у управляющего отелем. – Замолчав, Лаура начала пудрить нос. – Дело в том, – наконец проговорила она, – что у нас о них сложилось неверное впечатление. Никакие они не убийцы и не грабители. Это две почтенные бывшие школьные учительницы, которые всю жизнь копили деньги для того, чтобы посетить Венецию. Они, должно быть, приехали из какого-нибудь крохотного австралийского городка, который, например, называется Уатабанга. И зовут их Тилли и Тини.
Впервые за долгое время голос его жены звучал именно так, как ему больше всего нравилось, – как будто у нее в горле перекатывались крохотные хрустальные шарики. С лица исчезло нахмуренное выражение. «Наконец-то, – подумал он, – наконец-то она начинает приходить в себя. И если у меня получится сохранить в ней это состояние, если нам удастся вернуться к прежнему образу жизни, если мы сможем, как прежде, шутить, фантазировать, бродить по картинным галереям или церквам, тогда все станет на свои места, жизнь войдет в свое русло, рана затянется, и она все забудет».
– Знаешь, – сказала Лаура, – обед действительно был очень вкусным. Я получила огромное удовольствие.
«Слава Богу, – подумал он, – слава Богу…» Он наклонился к ней и еле слышно зашептал:
– Одна из них направляется к туалету. Как ты думаешь, он – или она – собирается сменить парик?
– Давай не будем гадать, – ответила Лаура. – Я пойду за ней и все выясню. Может, у нее где-то рядом спрятан чемодан, и она собирается переодеться.
Ее охватила жажда деятельности, что дало ее мужу понять: она довольна. Призрак на время отступил, и все благодаря старой игре, к которой они возвращались каждый раз, когда ездили в отпуск, но которая давно канула в вечность. Только ниспосланный Богом случай возродил эту игру к жизни.
– Она уже идет? – спросила Лаура.
– Сейчас пройдет мимо нашего стола, – ответил он. Женщина, которая поравнялась с их столиком, ничего особенного собой не представляла. Высокая, худая, заостренное лицо, нос с горбинкой, короткая стрижка, которая, насколько он помнил, в дни молодости его матери называлась «под мальчика»; она была типичной представительницей этого поколения. На вид ей лет шестьдесят пять, решил он. Она была одета в мужскую рубашку с галстуком, спортивный пиджак и серую твидовую юбку, доходившую до середины икр. Наряд дополняли серые чулки и черные ботинки на шнурках. Он часто видел женщин такого типа на площадках для гольфа или на выставках собак – они всегда выставляли только мопсов. Он не раз, будучи у кого-нибудь в гостях, замечал, что такие дамы очень ловко обращаются с зажигалкой, в отличие от него, обыкновенного мужчины, носившего с собой спички. Утверждение, будто они предпочитают выходить замуж за нежных и беспомощных мужчин, было не всегда верно. Чаще всего их преклонения удостаивались мужья, играющие в гольф. Нет, сейчас его поразило то, что их было двое. Как две капли похожие друг на друга, созданные Господом по одной мерке, единственное различие заключалось в том, что у второй волосы были светлее.
– А вдруг, – пробормотала Лаура, – она начнет раздеваться в туалете?
