Зима для капитана НЧЧК[1] Эринрандира ап-Телемнара пролетела мгновенно. Для начала он схлопотал выговор. Не строгий, и без занесения в личное дело, но с подробным и неприятным разбором полетов на очередном ПДПС.[2] Зато квартальную премию не сняли, что уже хорошо. Потом было убийство с расчлененкой, на праздники ап-Телемнар традиционно дежурил, а весь январь – охотился на банду вудуистов. Имболк[3] Эрин встретил на боевом посту – в засаде на мага-извращенца, при силовом захвате которого эльф получил пулю в бедро, сложнейший перелом челюсти и сотрясение мозга. Провалявшись неделю в санчасти, энчечекист вернулся в строй, чтобы тут же угодить под пули грабителей могил. Стараниями Готзиллы Шахидовны к началу марта Эрина трясло от одного только вида гоблинов-целителей. Заметив неподалеку белый халат, эльф инстинктивно и непроизвольно тянулся за оружием.
Короче, было весело, познавательно и абсолютно нескучно.
А еще у Эринрандира вдруг обнаружилась личная жизнь. Она случайным образом, не исключено, что даже в качестве бесплатного бонуса, прилагалась к его замечательной напарнице – леди Нолвэндэ Анарилотиони, мыслечтице и графомагу. Дочь отважной грифонолетчицы не посрамила родового имени, принимая активное и непосредственное участие в работе ап-Телемнара, немало помогая в ходе очередного расследования и обнаруживая все новые и новые таланты на поприще охраны закона и порядка.
Правда, эта личная жизнь была очень странного свойства. Невзирая на четыре с половиной месяца, прошедшие со дня знакомства, отношения эльфа и его напарницы оставались в зачаточном состоянии. В редких промежутках между совещаниями, дежурствами, допросами, задержаниями и выездами на место происшествия, они с Нол успевали иногда чмокнуть друг друга в щечку и подержаться за руки. А еще сходили дважды в кино – один раз на какой-то пиндостанский мультик (половину которого Эрин честно проспал на плече у Нол), второй – на отечественный хит сезона «Насмешку Рока – 2» (в компании с коллегой Леготаром и его достойной супругой). Однажды почти посидели в «Лепрекон-клубе», и то ближе к ночи Эрина вызвал к себе начальник отдела собственной безопасности товарищ Шрак для серьезного разговора. На самом деле мрачному гоблину было не с кем выпить, а отказаться от приглашения следователь не мог – все-таки главный особист управления, и с этим фактом следует считаться.
Узнай кто-нибудь из руководства о новшествах в жизни ап-Телемнара – случился бы страшный скандал. Непостредственное начальство в лице Ытхана Нахыровича с со своих руководящих вершин, а также с традиционными орочьими понятиями о приличиях, и так поглядывало на эльфа с изрядной долей недоверия, время от времени напоминая ему о долге и чести, несовместимых с легкомысленными шашнями. Пришлось обновить все свои навыки разведчика по части маскировки, отвлекающих маневров и заметания следов, чтобы сотрудники по борьбе с мажеством оставались в счастливом неведении относительно подлинных отношений между Эрином и его напарницей. От всепроникающего ока бывшего спецагента, а ныне начальника внутренней тюрьмы Леготара ап-Халдамира спрятаться, естественно, не вышло, но тот пообещал молчать, как когда-то на допросе у пиндостанских орков. Скорее всего, товарищу ап-Халдамиру было просто забавно наблюдать за тем, как чопорно и официально общается его друг Эрин со своей девушкой на рабочем месте. Довольно сложно проводить большую часть дня наедине в одном кабинете и не обменяться ни прикосновением, ни лишним поцелуем. Кому-то, возможно, вся эта конспирация и сдержанность показались бы странными, но работа в НЧЧК не располагала к излишествам. А кроме всего прочего, существовал еще и такой серьезный фактор, как семейство Анарилотиони. Мамуля, папуля, братцы и, естественно, стаи племенных грифонов не дремали, дистанционно блюдя честь Нолвэндэ одним только своим наличием.
В общем и целом – не служебный роман, а страшная тайна, покрытая мраком, причем и для обоих влюбленных тоже. Так тоже бывает. Чисто эльфийская черта – все усложнить до предела и мужественно преодолевать все препятствия, ни в коем разе не ища легких путей.
А потом в канун дня Святого Патрика Нолвэндэ получила повышение в чине – погоны лейтенанта. Вполне заслуженно, надо заметить. Праздновать событие решили одновременно с основными торжествами, тем более, что управление уже арендовало «Экспресс-кафе» для корпоративной вечеринки. Коллеги Эрина с нетерпением ждали 17 марта, чтобы с чистой совестью и в честь неофициального Дня Независимости напиться, орать песни и флиртовать с дриадами.
Но сначала всем полагалось принять горькую пилюлю в виде Торжественного Собрания. Скажем прямо, мероприятие это вызывало у большинства энчечекистов дрожь отвращения, а также рвотный рефлекс и нервный тик. А кое у кого – обильный словесный понос с отчетливым матерным компонентом. На рисование праздничной стенгазеты бросались лучшие древовидные кадры, словно от безвкусно размалеванных и склеенных ватманов зависел смысл жизни всего учреждения. За неделю до знаменательного события все дриады и наяды становились самыми важными сотрудниками, ведь именно на их плечах лежала подготовка к празднику. А так как от избытка ответственности они чрезвычайно быстро наглели, то тут же приступали к проеданию плеши всем окружающим. От каждого отдела требовалось написать статью о своих достижениях, дать несколько фотографий и какую-нибудь красивенькую открыточку (лучше с цветочками). От предоставления изображений по вполне понятным причинам был освобожден только добрый доктор Роин сын Норина. И мало кто из белокурых дев-общественниц решался прочитать написанную им статью. Даже клеили её с закрытыми глазами, до того могучим слогом и ярким видением мира обладал гном-патологоанатом.
