Пролог. Одно лицо на двоих
Как жить, если у вас на двоих одно лицо? Если твоя сестра точная копия тебя…
Ты думаешь, это весело? Прикольно? Конечно! Можно разыгрывать друзей. Ты говоришь кому-то, что ты — это не ты, а она, а на самом деле это всё-таки ты. Смешно, правда?
Кому — как. Вот он, стоит перед тобой. Парень, который нравился тебе с седьмого класса. Тебе и ей. Он говорит, что любит. Кого? Тебя или её? Ты не знаешь, она не знает и он не знает…
Думаешь, поможет, если ты будешь одеваться не так, как она? Скажем, сестра наденет юбку, ты — брюки, сестра — чёрное, ты — белое. Думаешь, поможет?
А если перекрасится? Сделаться блондинкой? Хотя бы тогда ты сможешь быть уверена, что вон тот симпатичный парень улыбается тебе? Именно тебе, а не ей?
А если тебя вдруг не станет. Кто-нибудь поймёт, что не стало именно тебя? Экспертиза ДНК? Да, забыла сказать, кто не в курсе — у близнецов абсолютно идентичная ДНК…
— Пап, а вот если я погибну… ну, вдруг, например, ты потеряешь сознание, и машина врежется в столб… как мама и все остальные поймут, что погибла именно я, а не Леся?
— Ника, что за глупости? — возмутился мужчина за рулём.
— Не глупости. Если ты тоже погибнешь, никто не поймёт. Ведь, так? Ведь только ты нас умеешь различать.
Мужчина вздохнул. Он думал, что успеет подготовить дочь. Должен был успеть, но всё тянул и тянул, не знал, как к такому можно подготовить, не мог подобрать нужных слов. Но его умная девочка обо всём догадалась сама. И как это у неё получается? Он наклонился к самому её уху и что-то прошептал, а затем надавил на газ и направил машину в столб…
«Ну, сейчас начнётся», — думала Вероника, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. Её вызвали в кабинет ректора, а это означало неминуемую взбучку, потому что в Университете N7H25 ещё никого не вызывали к ректору просто так.
Она шла не спеша — ей нужно было выиграть немного времени, чтобы придумать оправдание. Эх, если бы ещё понять, о каком из двух проступков узнал Пётр Иванович. Дёрнул же чёрт Веронику вчера вечером поспорить с этим выскочкой Никитой, что она сможет пробраться в кабинет ректора, когда тот уйдёт домой. Стоило бы догадаться, что добром это не кончится. Пробраться-то она смогла и даже в качестве доказательства, что ей это удалось, взяла со стола Петра Ивановича горячо любимую им красную ручку с чернилами необычного серебристого цвета. Именно взяла, а не стырила — она собиралась показать её Никите, а утром незаметно вернуть на место. Но вот незадача — ручка пропала.
Вероника, безусловно, догадалась, кто стянул у неё эту эксклюзивную канцелярскую принадлежность. Она не сомневалась — это был её одногруппник, затеявший глупый спор и как всегда вышедший сухим из воды, умудрившись при этом вольно или невольно подставить напарницу по пари.
Как только Вероника обнаружила пропажу, а было это около часа ночи, она тут же попыталась проникнуть в соседний корпус студенческого общежития. На отчаянный подвиг её толкала мысль: где ещё, как не в своей комнате, мог припрятать ручку Никита. Вероника уже рисовала в своём воображении сладкие картины мести. Но её планам подло помешали. Вахтёрша, Зинаида Степановна, видимо, только делала вид, что дремлет. Стоило Нике попытаться влезть в окно холла, как бдительная старушка заорала во всё горло:
— Воры!
И вооружившись первым, что подвернулось под руку, а именно шваброй, подбежала к окну, чтобы нейтрализовать преступника. Веронике пришлось ретироваться — резвой трусцой она помчалась в сторону своей общаги.
И вот он итог глупого спора — сразу два нарушения: удавшаяся попытка несанкционированного проникновения в кабинет ректора и неудавшаяся попытка опять же несанкционированного ночного проникновения в чужое общежитие. Ни по первому, ни по второму случаю придумать какой-либо вразумительной отмазки у Вероники не получилось, кроме как глупо настаивать, что вышеперечисленные инциденты произошли без её участия.
Пытаясь придать своему лицу выражение невинности, которое соответствовало выбранной тактике обороны, она подошла к кабинету ректора и решительно постучала в дверь:
— Можно?
Не успела Вероника просунуть голову в дверной проём, как к нему подскочил Пётр Иванович. Лицо его было красным. Нет, скорее даже багровым. А ещё точнее — лиловым. Лысина профессора была покрыта мелкой испариной, а остатки волос топорщились в разные стороны, делая непропорционально большую голову похожей на облезлого ежа. Ректор так судорожно втягивал воздух, что казалось, в его ноздри вместе с кислородом устремляется и близлежащая часть пространства. Схватив, студентку за руку, он резким движением втянул её в кабинет и быстро захлопнул дверь. Оказавшись внутри кабинета один на один с рассвирепевшим профессором, Вероника на мгновение почувствовала себя мышкой, перед носом которой голодный котяра ловким движением лапы захлопнул зловещий механизм мышеловки. Предательская дрожь прокатилась по телу Ники. Всё понятно — Пётр Иванович так взбешён, потому что уже знает об обоих её проступках.
— Двинская, ты что натворила? — ректор принялся сновать по кабинету взад-вперёд, — Ты хоть понимаешь, что теперь будет?
