Опоздать было бы катастрофой, и Кирилл все чаще глядел на часы. Надо бросать учебу, размышлял он, вот прямо сейчас встать и уйти из аудитории, и больше не возвращаться сюда. Ну зачем ему этот Экономический факультет? Только время зря теряет… Такая опасная операция, он столько готовится — и теперь сидит здесь, нервничает и ждет, когда же их отпустят.
Откинувшись на неудобную спинку, Кир вздохнул, и соседка, крашеная брюнетка Анжела в розовой кофточке и юбке длиной сантиметров этак пять-семь, покосилась на него.
C презрением, надо сказать, покосилась. Оно и понятно — Кирилл обычно таскал растянутые футболки или свитера, линялые джинсы и старые кеды. Не стригся месяцами, отчего перепутанные патлы свисали до плеч. Нам, настоящим мужикам, на моду плевать! Хотя для «настоящего мужика» у него были слишком тонкие черты лица, слишком острый подбородок, слишком средний рост и, будем смотреть правде в глаза, а не в какое-нибудь другое место — не слишком крупные мускулы. Он был худым, гибким — из тех людей, кто не отличаются твердостью костяка, зато могут гнуться, как лоза, и не ломаться под ударами судьбы. У Кирилла Мерсера был прямой нос, черные волосы, быстрые плавные движения и раскосые, слегка «японские» глаза неопределенного цвета. Не то зеленые, не то карие, они менялись в зависимости от освещения. За японца Кира не принимали, но все же было в его внешности нечто едва уловимо азиатское.
— Чего сопишь? — бросила Анжела. — Не мешай слушать.
Кирилл промолчал. Слушает она там кого-то… На самом деле отношение к нему Анжелы было вызвано не старыми дешевыми шмотками и не отсутствием модной прически. Еще в начале семестра первая красавица курса дала понять, что не прочь закрутить с Киром любовь. Удивительно, что она запала на какого-то «лохмача», как обозвал его однажды однокурсник Витечка Сикорский, сын богатого папы из столичной администрации. Кирилл и одевался как начинающий бомж, и держался особняком, и взгляд имел какой-то странный, отсутствующий, вроде он постоянно думает о чем-то своем и видит то, чего не видят окружающие. Людей это в лучшем случае нервирует, а в худшем — вызывает агрессию. Наверняка Витечке, который верховодил на их курсе, носил дорогой модный прикид и приезжал на пары в новенькой иномарке, досадно было, что Анжела, за которой он ухлестывал, предпочла нелюдимого доходягу с тощим бумажником. Видно, было в Кирилле что-то такое необычное, загадочное, что привлекало жадных до романтики девушек… Все бы ничего, да вот только его-то как раз Анжела не привлекала — наоборот, совсем ему не нравилась, не любил он таких вот расфуфыренных самодовольных девиц, похожих на пластмассовые куклы. Поэтому он Анжелу с полным равнодушием к ее чарам отшил. Чем, естественно, вызвал к себе жгучую ненависть.
А теперь вот они за одну парту попали. Просто потому, что Кир опоздал на последнюю перед экзаменами летнюю консультацию, и под укоризненным взглядом препода вынужден был сесть на первое же свободное место.
Он еще раз глянул на часы — если б знал, что все так затянется, просто плюнул бы на консультацию! Да и что за глупость вообще: заявиться перед таким важным делом в МГУ! Хотя дома он нервничал, ходил из угла в угол, деваться было некуда, вот и пошел сюда — пересидеть. По расписанию преподаватель должен был закруглиться еще сорок минут назад, но паникующие из-за близкого экзамена студенты назадавали кучу вопросов, и дело затянулось.
Но вот наконец препод отошел от доски, пожелал всем удачи на экзаменах и стал собирать книги со своего стола в портфель.
Студенты зашевелились, заскрипели партами. Кир поднялся, взяв потертую джинсовую сумку. По всей аудитории зазвучали голоса. Анжела сидела на том же месте, загораживая ему проход. Достала зеркальце и, сложив губы сердечком, стала их с надменным видом подкрашивать.
— Дай пройти, — бросил Кирилл, думая о своем.
Вышло ненамеренно грубо — очень уж он спешил и потому не следил за интонациями.
Девушка резко повернулась к нему, явно собираясь выдать в ответ что-нибудь ласковое, но Киру было не до препирательств. Он вскочил на парту, пробежал по ней, наступив случайно кедом на угол анжелиной тетрадки с розовой обложкой в каких-то гламурных цветочках и оставив на ней грязный отпечаток подошвы. Спрыгнул и метнулся к выходу, толкая студентов.
— Мерсер, паскуда, ты что делаешь?! — завопила Анжела вслед.
Экие словечки — из уст интеллигентной девушки, студентки третьего курса МГУ!
Кир выскочил в коридор и там вспомнил, что забыл купить энергетик, который ему сегодня ну просто необходим. Пришлось зайти в буфет при студенческой столовой. Сунув в карманы две поллитровые банки «Дикого быка», он снова выбежал в коридор, ссыпался по лестнице, пересек полный голосов просторный холл, шагнул наружу, под небывало жаркое для июня солнце — и наткнулся на высокого, широкоплечего, как всегда тщательно выбритого, в дорогущей рубашке и джинсах долларов этак за пятьсот Витечку Сикорского. Да не одного, а с верным его дружком, таким же гладколицым и зализанным Жорой Падженовым, обладателем огромного торса и выпуклой груди профессионального качка.
