Всеволод Ревич
На земле и в космосе
Заметки о советской фантастике 1980 года
Содержание
Всеволод Ревич. На земле и в космосе
Библиография Советской фантастики. 1979 год
Библиография Советской фантастики. 1980 год
В 1979-80-е гг. журнал "Уральский следопыт" провел анкету среди наших ведущих писателей-фантастов. Приятно отметить единодушие, с которым все отвечающие отвергли какое бы то ни было противопоставление фантастики остальным видам художественной литературы. Предмет художественной литературы, а следовательно, и предмет фантастики, коль скоро мы отнесли ее к художественной литературе, - человек. Данные анкеты позволяют считать такую точку зрения победившей. И уже хотя бы в окончательном утверждении этого факта - большое значение проделанной журналом работы, потому что споры о том, какой должна быть наша научная фантастика, все еще продолжаются, открыто или завуалированно, самими произведениями.
Даже если понимать слово "человек" несколько более обобщенно, чем в бытовой прозе, - фантастика нередко оперирует "человеком земным", или "человеком разумным", - все равно никуда не уйти от человека, от его души, от его чувств, и все проблемы, которые фантасты пытаются поставить и разрешить в своих сочинениях, могут быть поставлены и разрешены только через человека. Иная точка зрения автоматически выводит фантастику за пределы художественной литературы. Поэтому глубоко неправ весьма уважаемый бакинский писатель Г.Альтов, который, говоря о прогностических возможностях фантастики, утверждает: "А разве сегодня не интересен был бы фантастический (но достоверный!) очерк о XXI веке - о феерической трисекции локуума, о тонком интеллектуализме жидкого кродуса, о волнующей ликвации актонов и, конечно, о трансфокальной сигмаэростатике (хотя, конечно, это не для детей до 16 лет)..." Отдадим должное словесной изобретательности писателя, но ответим на его вопрос однозначно: совершенно неинтересен; никого не может взволновать несуществующая "ликвация актонов". Если же под этой "ликвацией" подразумеваются какие-то намечающиеся тенденции в текущей физике, то почему бы об этих тенденциях и не поговорить - в научно-популярной статье, понятно. Прямой и, по-моему, убедительный ответ на подобный тезис дал другой участник анкеты: "Читателю вряд ли интересно будет читать о людях, которые заняты не существующей для него, читателя, проблемой, - ну, скажем, квадриальной супергормостинацией (можно придумать еще забористее). Проблемы будущего не выращиваются, как фикус в кадке, они вырастают из сегодняшних проблем..."
Фантастика в силу самого определения всегда будет пытаться заглянуть за завесу будущего, как бы перенести в завтрашний день тревоги и заботы сегодняшнего. Может быть, именно по произведениям о будущем проходит самый высокий водораздел между советскими и зарубежными фантастами. Сочинения, в которых бы изображалось благополучное будущее, у западных авторов единичны; отечественные же писатели, напротив, не могут и представить себе родную планету в виде выжженной радиоактивной пустыни, освоенной жалкими уродцами, или перенаселенного ада, в котором люди могут находиться лишь в стоячем положении. Советскую фантастику отличает устойчивый оптимистический взгляд на перспективы и предназначение человечества, и именно в таком своем качестве она привлекает все большее и большее внимание и западного читателя.
Изображение совершенного мира будущего - генеральная тема нашей фантастики. Мир, в котором объединенная воля всех людей творит чудеса, представлен в нескольких произведениях рассматриваемого года. Среди них трудно выделить бесспорно центральное, поэтому хотелось бы начать обзор с переизданного романа "В простор планетный", принадлежащего перу старейшего советского фантаста А.Р.Палея ("Детская литература"). Первое издание этого романа (1968) вышло с предисловием И. А. Ефремова, который написал, что роман "представляет собой научную фантастику в ее классическом, наиболее любимом мной виде утопии, пронизанном верой в светлое будущее человечества". И действительно, роман А. Палея написан в традициях ефремовской "Туманности Андромеды", только его время действия ближе к нам. Как и И. Ефремов, А. Палей показывает желаемое через уже свершившееся, сложившееся, как идеал, без изображения путей, к нему ведущих. На земном шаре отошли в прошлое социальные и классовые конфликты, ликвидирована преступность, воцарилась полнейшая сознательность. Самое тяжелое наказание - лишение провинившегося права трудиться. Конкретное применение этого наказания описано очень убедительно, мы понимаем - это и вправду суровая кара. Ее применяют к руководителю проекта освоения Венеры Пьеру Мерсье, для которого в какой-то момент увлечение или даже ослепление своим грандиозным замыслом отодвинуло в сторону судьбы отдельных людей, и первые разведчики клокочущей планеты погибли. Но несчастье не остановило энтузиастов-первопроходцев, которые, осуществляя мечту Циолковского, делают первый шаг в расселении земного человечества по космосу.
Еще ближе к нам люди из повести И. Дручина "Пепельный свет Селены" (Кемеровское книжное издательство). Точнее - это не повесть, а цикл рассказов о четверке отважных и сметливых покорителей космоса, сначала студентов соответствующего вуза, а затем молодых специалистов, осваивающих лунную целину. Если искать литературных связей, то, пожалуй, перед нами четверка близких родственников славного пилота Пиркса, как бы повторивших его жизненный путь и с не меньшим блеском выпутывающихся из различных передряг. Достоинство книги в том, что она сосредоточивает внимание читателя не на самих приключениях, а на отношении к ним героев - главных и не главных. Пусть даже члены нашего маленького коллектива не слишком отличаются друг от друга; коллективный портрет, несомненно, удался.
