На земле и в космосе (Заметки о советской фантастике 1980 года) - [2]

Разрыв с нашим днем до нескольких десятилетий сокращает ленинградец А. Балабуха в повести "Майский день" ("Мир приключений"). Молодой писатель, как и старейший советский фантаст, тоже мечтает о мирном сотрудничестве всех народов, о героизме и самоотверженности, о благородном риске. А. Балабуху привлекают задорные, жадно воспринимающие жизнь люди, увлеченные своим делом, но дело это не закрывает от них всех земных и небесных красок, не уменьшает полноты чувств.

Повесть еще одного молодого писателя, А. Андреева, "Рейс на Росу" (издательство "Удмуртия") снова уводит нас в далекое будущее и тоже рисует его как содружество людей сильных, смелых, готовых на самопожертвование и ради дела, которому посвящена жизнь, и ради любимого человека. Правда, А. Андрееву еще не хватает смелости заговорить полностью своим голосом; мир, который он изображает, кажется уже знакомым, он уже был описан в других книгах. Новое в повести - прогресс эмансипации: "слабому полу" доверили уже капитанский штурвал в космических кораблях. Такого, кажется, еще не было, хотя среди дручинской четверки тоже есть девушка.

Чтобы не возвращаться к дебюту А. Андреева еще раз, стоит отметить его рассказ "Кольцо для Академии наук". Герою рассказа, рядовому сотруднику рядового КБ, представители инопланетной цивилизации, тайком изучающей Землю, подсовывают колечко, которое, как в сказке, исполняет любое желание владельца. На подобных колечках сочинители не раз испытывали моральную устойчивость своих персонажей. Успех произведения в данном случае зависит от конкретной разработки, от конкретного характера. Получив волшебные возможности, андреевский Геннадий повел себя, в общем, достаточно скромно и достойно, не занимался стяжательством, не требовал драгоценных камней. И тем не менее он не выдержал испытания, не нашел в себе сил расстаться с колечком, рассказать о нем другим во имя науки, общего блага. И конечно, тут же был наказан за это, а вместе с ним были наказаны эгоизм, нежелание думать об общественных интересах. К таким выводам автор подводит читателя достаточно тонко.

В другом жанре, с другими интонациями написан рассказ еще одного молодого писателя, С. Другаля из Свердловска, "Тигр проводит вас до гаража". Рассказ напечатан в новом ежегоднике, уральском коллеге "Мира приключений", названном "Поиск-80". Его первый номер вышел в Свердловске.

Рассказ С.Другаля не охватывает широкую картину будущего, он посвящен "частной" проблеме - отношениям человека с природой. Перед нами остроумное повествование об этаком экологическом рае, где мирно благоденствуют львы и антилопы, люди и марсианские гракулы. В рассказе множество веселых находок. У С. Другаля есть и другие рассказы, в которых тоже описывается активное вмешательство людей в природу, но уже, так сказать, всерьез. И тогда оно может показаться неправомерным. Дело вкуса отчасти, но мне кажется, что лучше, если львы останутся в Сахаре, а тигры в Уссурийской тайге, и не надо заставлять или обучать их провожать вас до гаража.

Вернемся, однако, к масштабной научно-технической и социальной утопии. Нам уже не раз приходилось вести разговор о книгах такого оригинального фантаста, как Г.Гуревич. И хотя не во всем с ним мощно согласиться, но поспорить интересно, потому что мысли писателя парадоксальны, а ситуации незаемны. Взять хотя бы его роман "Темпоград" ("Молодая гвардия"). В нем автор продолжает рассказ о победе человечества над временем, начатый в повести "Делается открытие". В новой книге речь уже идет о практическом применении выдающегося открытия.

В Темпограде - городе-лаборатории - время течет в 360 раз быстрее, чем на остальной Земле, здесь - день, там - год. Если надо в порядке скорой помощи решить какую-то проблему, Темпоград незаменим. Скажем, планете Той, где живут дикие племена, грозит гибель. Через три месяца ее солнце должно взорваться. Три месяца срок, конечно, слишком короткий, чтобы эвакуировать население, даже если бы было куда. И тогда за дело берутся ученые в Темпограде, в спокойной обстановке за несколько земных дней они найдут путь к спасению.

В специальной главке автор затронул тему научной фантастики, разделив ее поклонников на несколько категорий. Видимо, автор этих заметок ближе всего стоит к тем, которые отрицают роль фантазии и требуют, чтобы обязательно было "про любовь". Роль фантазии, конечно, никто не отрицает, иначе зачем вообще обращаться к этому жанру, и конкретно "про любовь" не обязательно. Но действительно, разногласия начинаются тогда, когда речь заходит о поведении людей. Должны ли это быть естественно ведущие себя в предложенных обстоятельствах личности, или писателю-фантасту разрешено расставлять некие условные манекены, которые ведут себя так, как живые люди вести себя не могут?

Вот обитатели того же Темпограда. Пока речь идет о "скорой помощи", возражений нет. Но ведь отдельный человек, попавший под этот колпак, ничего лично не выигрывает. За день отсутствия в обычном мире он стареет на тот же прожитый в Темпограде год. Поэтому не очень ясно, почему с таким энтузиазмом рвутся туда научные сотрудники. Они ведь и в обычной жизни прожили бы столько же и сделали столько же, творческую обстановку можно создать и в обыкновенном институте. А за пребывание в Темпограде приходится платить столь дорогой ценой, что становится сомнительной этическая сторона эксперимента. Даже в рядовом случае, когда ученый командируется в Темпоград всего на три дня, он обречен три года маяться без родных, без друзей, без травы, без солнца. Только крайняя необходимость, вроде случая с планетой Той, может заставить идти на такие жертвы. Что же можно сказать о фанатике Январцеве, который попадает в Темпоград юношей, а выходит пожилым человеком? Он предает свою первую любовь, отправляет на "материк" жену с ребенком, он ни слова не говорит матери. Каково было всем им увидеть через месяц седого старика? И все это ради какой-то "высокой" науки? Да таких обездушенных автоматов надо бояться, надо наказывать или перевоспитывать. Они ни при каких условиях не могут претендовать на роль положительных образцов. Почему же автор не дает его поведению соответствующей оценки? Почему Январцевым восхищаются его коллеги? Право же, роман А. Палея, в котором человек осужден за гибель людей, в которой был виноват лишь очень косвенно, рисует нам куда более гуманные отношения.