Нью-Йорк
Май 1862 года
– Я не уверен, что правильно понял ваше предложение.
Фелисити улыбнулась, и ее синие глаза ярко засияли от удовольствия. Ничего удивительного, должно быть, он никогда и не ожидал столь потрясающего везения.
– Чего именно вы не понимаете?
По разумению Фелисити, она объяснила все достаточно тонко. Конечно же, план ее мог шокировать Иебедию, но это отнюдь не означало, что она не обдумывала его долго и тщательно. Она не была ни легкомысленной, ни нескромной, как некоторые… Во всяком случае, такой, какой казалась своему отцу. И сие предприятие должно было доказать это.
– Мисс Уэнтворт, – начал было Иебедия, но умолк; его резко выступающий кадык дрогнул, когда мягкая женская ручка легла ему на ладонь.
– Не кажется ли вам, что вы могли бы называть меня просто Фелисити?
– Мисс Уэнтворт, – упорно продолжал Иебедия, убрав свою руку и пробежав кончиком пальца по накрахмаленному отвороту высокого воротничка. – Я, разумеется, польщен…
С этими словами молодой человек, опершись ладонями на колени, костлявость которых не скрывали даже толстые шерстяные панталоны, поднялся и подошел к мраморному столику, стоявшему в центре комнаты.
И только тут он, наконец, действительно понял все, что она сказала. Фелисити сидела, чопорно сложив руки, с выпрямленной спиной, отстранившись от бархатной парчи дивана. Она заманила Иебедию в гостиную именно потому, что последняя предполагала уединенность и интимность беседы.
Как раз то, что было совершенно необходимо для ее предложения.
– Иебедия, – Фелисити поднялась и расправила во всю ширину свою зеленовато-изумрудную шелковую юбку. Сделав быструю гримаску, подобрала в шиньон упрямый рыжевато-золотистый локон и направилась к предмету своего увлечения, стоявшему прямо и бесстрастно, своей узкой спиной к ней. – Не нужно больше ничего говорить.
Подойдя к нему, Фелисити положила пальчики на его рукав. О, разумеется, он был польщен – в его эмоциях девушка никогда и не сомневалась, ибо она прекрасно знала, что предлагала.
Уэнтвортам долгие годы плыла в руки удача, так что даже, несмотря на то, что отец Фелисити поддерживал Иебедию и прочих аболиционистских пасторов, подобных ему, все это не шло ни в какое сравнение с тем, что могут иметь в своем распоряжении Фелисити и ее будущий супруг.
Хотя деньги в этом деле и были очень важны, Фелисити прекрасно понимала, что коммерческая жилка у Иебедии отсутствует полностью. Он был слишком благороден для этого – доблестный, непреклонный и богобоязненный.
Идеальный мужчина для нее.
Но и она могла бы стать для него прекрасной женой, ведь помимо денег Фелисити предлагала ему еще и себя. А при всей своей скромности она знала, что желанна и без наследства, поскольку за ней ухаживало уже немало молодых людей. Словом, не было ничего удивительного в том, что человек, которому выпала такая неожиданная удача, на какое-то время впал в молчание.
Всем, всем юношам Нью-Йорка она предпочла его! Фелисити возбужденно стиснула сплетенные пальцы. Это должно было доказать всем, что она действительно серьезная молодая женщина.
– Прошу прощения, – щеки Фелисити зарделись, когда она посмотрела в тонкое лицо того, кого любила. Ей необходимо было поскорее спуститься с облаков и вновь стать внимательной, поскольку ей вовсе не хотелось пропустить хотя бы слово из сказанного возлюбленным.
– Я думаю, – со вздохом сказал Иебедия, – что вы не понимаете серьезности всего этого.
– Но уверяю вас, это так! – И Фелисити посмотрела на него сквозь густую бахрому темно-рыжих ресниц – взглядом, повергшим на колени уже не одного юношу.
– Слышали ли вы когда-нибудь мои слова с амвона?
– Разумеется.
Голос у него во время проповедей был прекрасным – сильным, глубоким и драматичным. Она могла бы слушать его бесконечно. Собственно говоря, мысль выйти за него замуж впервые и зародилась у нее именно во время одной из его бесед об ужасах рабства.
– А сегодня? Что говорил я сегодня?
Неужели это проверка? Если так, то она, пожалуй, глупо попалась. Когда сегодня Фелисити сидела в церкви рядом с отцом на своем жестком сиденье за загородкой, мысли ее были сосредоточены скорее на предстоящем предложении, чем на словах пастора.
– Ну… я… – Фелисити со щелчком раскрыла веер, чтобы тем самым дать себе больше времени на размышление. Хотя она могла просто взглянуть на него так, что после этого он, вероятно, и сам не смог бы припомнить, о чем говорил.
– Я так и думал. – Иебедия отвернулся и выдохнул сквозь зубы. – Вы не имеете никакого представления о том, что я говорил.
– Никакого представления? – Глаза Фелисити широко раскрылись. Возможно, рассудок ее и блуждал где-нибудь этим утром, но ей вполне хватило его службы, да и она слышала достаточно из его беседы с отцом, чтобы все понять… Она не тупица! Девушка уже было открыла рот, чтобы заявить об этом, но он оборвал ее.
– Вы полагаете, что какие-то деньги, брошенные на прикрытие человеческих пороков, подготовят почву для вашего пути в рай? – Голос его мог быть очень громким и сокрушающим, особенно когда повелевал молчать.
– Деньги? – Фелисити даже отступила на шаг. Ее широкая юбка зацепилась за ножку кресла, но она не обратила на это внимания. – Я не говорила ни о каких деньгах. Это было…
