На съемочной площадке телешоу «Любовь придет!» сновала масса народа. Кто-то налаживал аппаратуру, кто-то копошился в проводах, кто-то кричал, по-видимому, требуя от окружающих невозможного, и не дождавшись результата сам пошел искать необходимое. В эпицентре этого хаоса улыбчивая телеведущая — Ева Никольская светловолосая славянка на первый взгляд лет двадцати пяти.
Но мне достоверно известно — девушке тридцать лет в разводе, мать одиночка и все же выглядит младше своего возраста!
— Хороший гример у них здесь работает, — прокомментировала я, оглядывая Еву, — и стилист тоже прекрасный.
Молодежная прическа с рваной челкой определенно молодила. Плюс одежда не классического покроя: персиковые брюки и белая майка навыпуск, и остроносые красные туфли на шпильке. Но сразу этого не увидеть, взгляд приковывает яркий логотип шоу на внушительной груди ведущей. Логотип, исполненный в виде двух колец, ее объемам придает еще более выпуклый вид.
— И все ж закрыто, а все равно приковывает взгляд. Леш, подтверди. — Я толкнула спутника, возвышающегося надо мной в поисках поддержки, на что он отреагировал вопросом:
— Что ты сказала?
Поднимаю глаза, упираюсь взглядом в его подбородок и начинаю хмуриться. Понятное дело он меня не слышит, потому что смотрит в зал. Куда именно смотрит догадаться не трудно, и Ева тоже догадывается, поэтому улыбается во все тридцать два и грудь не прикрывает.
— И вот так он слушает супругу, да? Мы же только что из ЗАГСа!
— Полгода как оттуда вернулись. — Поправил он, и взглянул на меня. — Олененок, ты чем-то расстроена?
Я была расстроена, но я не привыкла раскрывать свои карты сразу. И поэтому он услышал лишь скрытое предупреждение, завуалированное интонацией нежности:
— Дорогой супруг, ты можешь пожалеть о своем решении.
— Дорогая супруга, я…
— Что?
— Я говорил тебе, как шикарно ты выглядишь? — улыбнулся самый увертливый мужчина в мире.
— Нет. — Муж начал склоняться к моему лицу за поцелуем. Но при его росте под два метра делает он это медленно, чтобы шею не сломать. Так что пока он достигает цели, я сердито выговариваю:
— Ты успел сказать, что мы приглашены на шоу в честь дня всех влюбленных, что оно снимается за неделю до самого праздника, а это 7 февраля в 12:00. А 7 февраля — это сегодня. И звонишь ты мне в 11 утра, чтобы порадовать. И чему радоваться, если на сборы даже часа нет. И знаешь…
Договорить мне не дали. Мягко привлек и головокружительно поцеловал.
Я обожаю то, как он целуется, как обнимает, как…, а впрочем, я люблю его не за это, а исключительно за все — в комплекте.
— Я прощен? — усмехнулся, глядя сверху вниз.
— Извинения приняты.
— В следующий раз… — начал говорить Леша и я его быстро оборвала.
— Следующего не будет, иначе сделаю восковую эпиляцию груди.
Он меня понял, знает, что я еще возмущена. Понял, что я ему обещаю провести эпиляцию, но характеру не прикажешь, решил подколоть:
— И что ты у себя решила эпилировать? — прищурился, стараясь скрыть улыбку, — там не эпилировать нужно, а стимулировать рост и совсем не рост волос.
— Тебе что-то не нравится? — не отстраняясь от него, сложила руки на месте недостаточно «стимулированного роста».
— Лично меня все устраивает, — тут же выдал созерцатель логотипа на внушительной груди Евы. — Это ты решила…
— Леша… — мое предупреждение потонуло в голосе ассистента режиссера:
— Вы супруги Краснощек?
— Мы. — Ответили мы, позабыв о диалоге.
— Идете вторыми. — Парень написал что-то на своей планшетке и уже собирался удалиться, как вдруг решил подать голос мой благоверный:
— И сколько у нас времени?
— Минут тридцать, может быть сорок пять. — Парень сверился с часами, — минут тридцать точно есть.
Интуитивно поняла, Леша что-то замышляет, но такого подвоха не ожидала — муж понизил голос до шепота и поинтересовался:
— Гримерки свободные есть?
— Леша!
Парень перевел взгляд с Алексея, затем на меня и понимающе улыбнулся:
— Девятая. По коридору и направо, закрывается изнутри, — отрапортовал так, словно парочки на их телешоу постоянно стремятся уединиться. Но мы не такие парочки! Или такие?
— Спасибо. — Просиял супруг. Ассистент режиссера шоу отчалил, загадочно улыбаясь.
— Леша, ты не посмеешь!
— Что значит, не посмеешь? А кто мне только что выволочку пытался устроить? В двенадцать съемки, в одиннадцать позвонил…
Идеально повторив мои интонации, повел к гримерным. Попытки к сопротивлению были бессмысленны, удерживал за талию он крепко. Подвел к двери, не отпуская, открыл дверь, включил свет. Маленькая комнатушка была с двух сторон оборудована зеркалами и столиками, у дальней стены в центе расположился диван, а по углам кабинки для переодевания. Светло, чисто и безлюдно.
— Вот гримерная номер девять, — Леша пропустил внутрь меня. — Вот обновки, — вручил неизвестно откуда возникший пакет. — Время есть. Полчаса или сорок пять минут. Успеешь?
— Да, — я раскрыла пакет, и заглянула внутрь. — Так ты не…
— Ну, почему же, — наши взгляды встретились, и в комнате раздался щелчок запираемой двери, — у нас есть полчаса.
— Пятнадцать минут.
— Посмотрим, — ответил Леша, делая шаг навстречу.
Попытка выкроить на переодевание хотя бы полчаса не удалась.
