— Нет, я говорю это совершенно серьезно, — заявила мистрис Корнер. — Мужчина должен быть мужчиной.
— Но ведь не можешь же ты желать, чтобы Христофор — я хочу сказать, чтобы мистер Корнер — был подобного рода человеком, — заметила её закадычная подруга.
— Я не говорю, что он должен делать это часто. Но мне было бы приятно сознавать, что он способен быть настоящим мужчиной… Вы сказали барину, что завтрак подан? — обратилась мистрис Корнер к прислуге, вошедшей в эту минуту с тремя вареными яйцами, и чайником.
— Как же, говорила, — с негодованием ответила прислуга.
Особа, составлявшая весь штат прислуги Акациевой виллы в Равенскорт-Парке, постоянно находилась в состоянии негодования. Можно было даже слышать, как утром и вечером она молилась с негодованием.
— Что же он, сказал?
— Сказали, что придут, как только оденутся.
— Никто и не просит его приходить раньше, — заметила мистрис Корнер, — Когда пять минут тому назад я позвала его, он мне ответил, что ему осталось одеть воротничок.
— Полагаю, что они и сейчас ответят то же самое, если вы опять позовете их, — было мнение прислуги. — Когда, я к ним заглянула, они стояли на четвереньках, и искали под кроватью свою запонку.
Мистрис Корнер так и замерла с чайником в руках. — А он говорил что-нибудь?
— Говорили? С кем же им говорить-то было? Мне некогда стоять да болтать.
— Я хочу сказать, с самим собой, — объяснила мистрис Корнер. — Он… он не бранился? — В голосе мистрис Корнер звучала почти что надежда.
— Бранились! Они! Да они и браниться не умеют.
— Спасибо, — сказала мистрис Корнер. — Можете идти, Гарриэт.
Мистрис Корнер со стуком поставила чайник на стол. — Даже прислуга, и та презирает его, — с горечью сказала она.
— Может быть, он бранился раньше и уже кончил, — высказала предположение мисс Грин.
Но мистрис Корнер нельзя было утешить. — Кончил! Другой мужчина бранился бы всё время.
— Но может быть, — опять предположила добрая мисс Грин, подруга, всегда готовая встать на защиту грешника, — может быть он всё-таки бранился, только она не слышала этого. Видишь ли, если он засунул голову далеко под кровать…
Дверь отворилась.
— Извиняюсь, что опоздал, — сказал мистер Корнер, весело влетая в комнату. Мистер Корнер всегда бывал весел по утрам. — Встреть, день с улыбкой, и он благословит тебя. — Сие изречение мистрис Корнер (бывшая замужем шесть месяцев и три недели) слышала из уст своего супруга ровным счетом двести два раза, когда он по утрам бормотал его, собираясь вставать с постели. Изречения вообще играли большую роль в жизни мистера Корнера. Избранный ассортимент их, напечатанный изящным шрифтом на картонах одинаковой величины, каждое утро внушал ему правила мудрости с рамки бритвенного зеркала.
— Ты нашел запонку? — осведомилась мистрис Корнер.
— Удивительное дело, — ответил мистер Корнер, садясь за стол. — Я собственными глазами видел, как она укатилась под кровать. Может быть…
— Только не проси меня искать ее, — прервала его мистрис Корнер. — Лазить на четвереньках, стукаясь головой о железные ножки кровати… этого достаточно, чтобы заставить иных людей браниться. — Главное ударение было сделано на слове «иных».
— Это довольно хороший способ воспитать характер, — наставительно заметил мистер Корнер. — Заставлять себя иногда терпеливо делать вещи, которые…
— Если ты собираешься читать одно из своих длинных нравоучений, ты никогда не успеешь позавтракать, — высказала свое опасение мистрис Корнер.
— Мне жаль, если с запонкой что-нибудь случится, — заметил мистер Корнер. — Её истинная ценность может быть…
— Я поищу после завтрака, — предложила добрая мисс Грин. — Я хорошо умею разыскивать потерянные вещи.
— Вполне могу поверить этому, — сказал галантный мистер Корнер, счищая концом ложки скорлупку с яйца. — Такие лучезарные глаза как ваши…
— Тебе осталось всего десять минут, — напомнила ему жена. — Продолжай, пожалуйста, свой завтрак.
— Я желал бы иногда и кончать свои фразы, — сказал мистер Корнер.
— Это тебе никогда не удастся, — заверила его жена.
— Мне всё-таки хотелось бы попробовать, вздохнул мистер Корнер, — как-нибудь на днях…
— Как ты спала, милочка? Я забыла спросить тебя, — осведомилась мистрис Корнер у подруги.
— Первую ночь на чужой постели я всегда сплю плохо, — объяснила мисс Грин. — А кроме того, могу сказать, что была возбуждена.
— Мне очень жаль, — сказал мистер Корнер, — что вам пришлось видеть далеко не лучший образчик великого искусства нашего драматурга. Когда человек лишь редко ходит в театр…
— Он хочет повеселиться и позабавиться, — прервала его мистрис Корнер.
— Я, кажется, за всю жизнь столько не смеялась, как вчера, — сказала подруга.
— Да, пьеса забавная. Я сам смеялся, — согласился мистер Корнер. — Но в то же время невольно думаешь, что брать пьянство, как тему…
— Он вовсе не был пьян, — возразила мистрис Корнер: — он просто был немножко навеселе.
— Милочка, — поправил ее мистер Корнер: — он буквально не мог держаться на ногах.
— Но был куда интереснее и занятнее чем иные мужчины, которые могут держаться на ногах, — отпарировала мистрис Корнер.
— Милая Эмэ, — наставительно сказал муж:
