Эта невероятная, захватывающая история началась в пятницу, 25 сентября этого года, ровно в восемь двадцать утра, когда я вытащила из почтового ящика необычное письмо.
Вообще-то для меня любое письмо было неожиданностью — это родителям по старой памяти приходили письма от каких-то давних друзей — в старомодных конвертах, надписанных старомодными почерками, ну, знаете, заглавные буквы с завитушками и все такое. Сейчас так никто не пишет — а жаль. Завитушки на буквах — это что-то! Я даже специально стала так писать в своем дневнике — и получается просто супер, буковки красивые, нарядные, можно и не читать ничего, а просто любоваться. Ну, или еще родителям приходят бесконечные рассылки от разных фирм с предложением неизвестно чего — от поющих холодильников до туров во всякие там Сингапуры. Типа: «Поздравляем! Вы стали счастливым обладателем подводной лодки самой последней модели! Поспешите получить свой приз! Для этого нужно всего ничего — прикупить сварочный аппарат за пару тысяч евро».
Мне не приходили ни те письма, ни другие, поэтому, открыв почтовый ящик, я выгребла оттуда кучу рекламной продукции (моя ежедневная домашняя обязанность) и была несказанно удивлена, обнаружив конверт, адресованный лично мне.
Времени на долгое удивление не было — через десять минут начинался первый урок, потому я подхватила мешок с мусором (моя вторая ежедневная обязанность), сунула конверт в сумку и помчалась в школу.
Почему-то все вокруг смотрели на меня с удивлением — бабушки и мамы, ученики и учителя, даже охранник оторвался от чтения очередного «Дозора». Но я не придавала этому большого значения — мало ли, может, у меня лицо испачкано или всем так понравились мои новые зеленые кедики до колен… Самым главным было добраться до Танюсика и похвастаться обновками и письмом.
К счастью, Танюсика искать не пришлось — она все еще суетилась в раздевалке.
— Ну, и как тебе? — набросилась на нее я, отыскав подругу в ворохе курток.
— А что это? — с интересом спросила она, кивая на мешок с мусором, и я только сейчас обнаружила, что забыла его выкинуть.
«Так вот почему все на меня так смотрели!» — подумала я, заливаясь краской.
— Не выспалась, что ли? — хмыкнула Танюсик, доставая зеркальце.
— Ага, — буркнула я, заталкивая злополучный мешок в груду сменки. Ну не выносить же его сейчас, урок вот-вот начнется! Теперь уж после. Только бы не забыть, только бы не забыть… Ну ладно. Это потом. Сейчас главное — обсудить с Танюсиком самое важное.
— Где брала? — деловито осведомилась Танюсик, освежая макияж.
— Мусор-то? Дома, — пожав плечами, ответила я.
— Я о кедиках, — снова хмыкнула Танюсик, протягивая мне пачку жвачки. — На, пожуй и успокойся.
Кто еще умеет понять так, как лучшая подруга!
— Мама принесла, — объяснила я, взбодрившись от ее дружеского внимания. — С распродажи «Зары-кидз».
— Хорошо иметь такую продвинутую маму, — вздохнула Танюсик, густо припудривая остренький носик.
— Моя школа! — похвасталась я, любуясь своей несравненной обувью. — Все-таки годы тренировок прошли не зря.
— Моя бы ни за что такие не выбрала, — сказала Танюсик. — Только кроссовки фирмы «Адидас» китайского производства, фасона 1989 года.
До урока мы успели еще обсудить кучу важных вещей — новую помаду Танюсика, розовые шнурочки моих кедиков, книгу Ирины Молчановой «Крылья для двоих» и фотки на подружкином мобильнике.
А потом прозвенел звонок, и праздник жизни окончился.
Она нависла над классом, как коршун над цыплятами. Высоченная — под метр девяносто, мощная и вдобавок — во всем сером. На лице ничего человеческого — я не заметила ни следа губной помады, ни запаха духов. Тонкие губы поджаты, глаза мрачно сверкают из-под нахмуренных бровей.
— Кто это? — Танюсик испуганно прижалась ко мне, спрятав под парту начатое вязание. Шел третий урок, и подруга надеялась успеть до конца дня довязать новую сумочку.
— Не знаю, — прошептала я, стискивая руки. — Надеюсь, что не новая училка.
— Хуже. Практикантка из училища, — раздался сзади шепот Гоши Рогожкина.
— Практикантка?! — Мы с подругой недоуменно переглянулись. — А из какого училища — для укротителей тигров? Или из военного?
Словно подтверждая наши предположения, серая каланча грозно нахмурилась и вдруг гаркнула:
— Разговорчики в строю! А ну-ка, замолчали там, за второй партой у окна!
— Это мы! — испуганно прошептала Танюсик, прячась за меня. — Это мы за второй партой у окна! Это у нас разговорчики!
— Я кому говорю! — Угрюмая туча поплыла по классу и нависла прямо над нами. А потом грянула молния и загромыхал гром: — А ну-ка встать, когда учитель с вами разговаривает!
Мы с Танюсиком вскочили как ошпаренные. Ладошка подруги тихо вползла мне в руку, и я сжала ее в последнем прощании.
— Никакой дисциплины. Совсем разболтались! Ну, я вас научу учиться. Ну, я вам покажу, что такое порядок!
В мгновение ока нас с Танюсиком оторвали друг от друга и разметали за разные парты: Танюсик улетела в дальний угол и приземлилась рядом с второгодником-переростком Арсением Брыкаловым по прозвищу Брыкало, а ко мне перекинули рыжеволосого очкарика-полурослика Мишу Смыша (прозвище аналогично фамилии).
