Большой лимузин, дёрнувшись, остановился в сантиметре от другой машины, и оруженосец Пим, сидящий за рулём, выругался сквозь зубы. Майлз опустился на соседнее сиденье, вздрогнув при мысли о том, какого уличного скандала ему сейчас помогли избежать прекрасные рефлексы Пима. Интересно, удалось бы ему убедить безответственного плебея в передней машине, что Имперский Аудитор оказал ему высокую честь, въехав в его автомобиль сзади? Похоже, нет. А перебегавший бульвар студент Университета Форбарр-Султаны, из-за которого им пришлось так резко затормозить, пробрался через скопище машин, не оборачиваясь. Поток вновь тронулся.
– Вы не слышали, скоро ли запустят городскую систему управления движением? – спросил Пим, явно в связи с тем, что они уже в третий (по подсчётам Майлза) раз за эту неделю чуть не попали в аварию.
– Да нет. Лорд Форбонн-младший доложил, что работы по ней приостановлены. Раз стало больше аварий флаеров со смертельным исходом, они решили в первую очередь довести до ума автоматизированную систему контроля воздушного транспорта.
Пим кивнул и снова направил внимание на переполненную дорогу. Оруженосец, как обычно, выглядел бодрым и здоровым; его седеющие виски, казалось, просто гармонировали по цвету с ливреей – коричневой с серебром. Он принёс Форкосиганам присягу, ещё когда Майлз был кадетом Академии, и с тех пор служил телохранителем, несомненно намереваясь остаться на этом посту до смерти от старости – если они, конечно, не погибнут в автокатастрофе.
Многовато для короткого пути. В следующий раз они объедут университетский городок стороной. Майлз наблюдал сквозь стекло колпака кабины, как самые высокие из новых университетских зданий остались позади и машина проехала через увенчанные шипами железные ворота Университета в милые старые улочки, излюбленные профессурой и университетской администрацией. Их характерная архитектура указывала на последнее, ещё до электричества, десятилетие Периода Изоляции. Эта территория, расчищенная еще при прошлом поколении, теперь была покрыта тенистой зеленью. Повсюду земные деревья и яркие цветочные клумбы под высокими узкими окнами таких же высоких и узких зданий. Майлз потрогал букет, который поставил между ног. Не слишком ли много цветов?
Пим, привлечённый его движением, скосил глаза на цветы на полу.
– Леди, которую Вы встретили на Комарре, кажется, произвела на Вас сильное впечатление, милорд… – Он замолчал, приглашая продолжить этот разговор.
– Да, – Майлз разговор обрезал.
– Миледи Ваша мать связывала некоторые надежды с той очень привлекательной мисс капитан Куинн, вместе с которой Вы несколько раз приезжали домой. – Действительно ли в голосе Пима послышалась тоскливая нотка?
– Теперь мисс адмирал Куинн, – поправил Майлз со вздохом. – И я тоже надеялся. Но она сделала свой выбор правильно. – Он состроил гримасу своему отражению в стекле. – Я поклялся себе не влюбляться в галактических женщин и не уговаривать их иммигрировать на Барраяр. Я пришёл к выводу, что моя единственная надежда в том, чтобы найти женщину, уже способную выдержать Барраяр, и убедить её, что я ей нравлюсь.
– И госпоже Форсуассон по нраву Барраяр?
– Примерно так же, как и мне. – Он мрачно улыбнулся.
– И, э-э… как насчёт второго пункта?
– Увидим, Пим. – Или нет, как уж выпадет случай. По крайней мере зрелище человека тридцати с лишним лет, впервые в жизни отправляющегося к даме с серьёзным ухаживанием – ну, вообще-то в первый раз по-барраярски, – обещало предоставить немало часов развлечения его любопытному персоналу.
Майлз выдохнул через нос, «спустив пар» охватившего его возбуждения, когда Пиму наконец-то удалось отыскать стоянку машин возле дома лорда Аудитора Фортица и виртуозно втиснуть блестящий, бронированный, древний лимузин в совсем неподходящий для него узкий промежуток. Пим поднял дверцу, Майлз выбрался из машины и уставился на трёхэтажный, украшенный мозаикой фасад дома своего коллеги.
Георг Фортиц уже тридцать лет преподавал в Имперском Университете инженерный анализ неполадок. Они с женой прожили в этом доме большую часть своей супружеской жизни, вырастив троих детей и сделав две академических карьеры прежде, чем Император Грегор назначил Фортица одним из лично выбираемых им Имперских Аудиторов. Однако ни один из профессоров – ни Фортиц, ни его жена – не видел никакой причины менять удобный для них образ жизни просто потому, что отставной инженер получил пугающие полномочия Голоса Императора. Госпожа Доктор Фортиц ежедневно отправлялась на свои занятия пешком. О нет, Майлз! – возразила она ему, стоило лишь упомянуть в разговоре о возможности их участия в светской жизни. – Вы можете вообразить себе, как мы перевезём все эти книги? Не говоря о лаборатории и мастерской, занимающих весь подвальный этаж.
Их жизнерадостное нежелание менять обстановку обернулось прекрасной возможностью пригласить пожить вместе с ними их недавно овдовевшую племянницу с маленьким сыном, пока она не завершит своего образования. «Множество комнат, верхний этаж полностью пуст с тех пор, как уехали наши дети», – весело прогромыхал профессор; «И так близко к учебным классам», – практично указала госпожа профессор;
