Бабочкин не любил спать на рабочем месте. Он проводил взглядом Алёну Игоревну, с грацией игривого гиппопотама пропорхнувшую к выходу из офиса, и поправил на столе портрет жены. Чашка чаю — с некоторых пор Бабочкин перешёл на чай — залитая кипятком лапша с кусочками сушёной курицы, и неизменный бутерброд.
Потом Бабочкин собирался открыть заветный файл и предаться любимому занятию — раскладке пасьянса повышенной сложности. Он только недавно перешёл на этот уровень, и прелесть новизны манила его вот уже который день, заставляя с нетерпением ждать обеденного перерыва.
Стряхнув с пальцев крошки от бутерброда, Бабочкин торопливо отхлебнул из чашки и впился глазами в экран. Белыми ласточками рассыпались из колоды и полетели на свои места карты. Старое стекло опять наложило на элегантные прямоугольники серую патину, и Бабочкин нетерпеливо протёр монитор салфеткой.
Процесс требовал вдумчивости, уровень никак не давался, и утомлённый игрой менеджер вспотел на своём стуле. Помассировал онемевшую шею и вгляделся в расклад. Оставшиеся в колоде карты манили перевернуть их прикрытые расписными рубашками тела и показать свои белые, в цветных пятнышках мастей брюшки.
Экран рябил в усталых глазах. Бабочкин зевнул, ёрзая на нагревшемся сиденье, поморгал, потирая веки. Яркий рисунок разложенных и неоткрытых карт отпечатался на сетчатке, и теперь двоился в глазах.
Менеджер снова зевнул, откинулся на спинку стула и сладко потянулся, разведя руки. Посидел немного, зажмурившись. Мягкий, удобный стул манил остаться так, прижаться к нагретой спинке и заснуть, подремать остаток перерыва.
Бабочкин открыл глаза, выпрямился и вернулся к реальности. Надо бы закончить игру, пока не вернулась Алёна Игоревна, и не принялась трещать о только что купленных на распродаже тряпках. Он допил совсем уже остывший, горьковатый чай, и посмотрел в карты.
С карточной рубашки ему улыбнулась алыми губами ослепительная брюнетка. Бабочкин поморгал, смахнул набежавшую слезу пальцем. Брюнетка подмигнула.
— Так, пора закругляться, — пробормотал менеджер, отодвигаясь от экрана вместе со стулом.
— Куда же ты? — промурлыкала карточная дама, и менеджеру показалось, что она увеличилась в размерах. Ему даже померещилось, что брюнетка подняла руку из-под обреза карты и потянулась к нему через экран.
Но этого Бабочкин проверить не успел — он вскочил со стула и торопливо просеменил к двери. Постоял там, прислонившись к прохладному косяку и глубоко дыша. Отёр лоб и посмотрел на влажную ладонь. Пальцы заметно дрожали.
— Чёрт, — сказал он, отдуваясь, — пора завязывать с сидячей жизнью. И лапшу эту химическую жрать. Уже мерещится всякая дрянь.
— Это кто тут дрянь? — капризно сказали над ухом, и Бабочкин даже подпрыгнул от неожиданности.
С колотящимся сердцем он поглядел в улыбающееся круглое лицо Алёны Игоревны.
— Уфф… Алёна свет наш Игоревна, — со злой укоризной сказал он даме, — разве можно так подкрадываться?
— А разве нельзя? — резонно ответила женщина, скаля в улыбке крупные белые зубы.
Бабочкин удивился. Ему казалось, он раньше никогда не видел у немолодой сотрудницы такой ослепительной улыбки. Впечатление немного портил кривоватый клык в нижней челюсти, вдавившийся в сочную от кроваво-красной помады губу.
Алёна Игоревна шире растянула губы и подмигнула менеджеру. Глаза её блеснули, и Бабочкин с холодком в груди заметил, как скользнул по белым зубам и змейкой задрожал во рту у дамы гибкий багровый язык.
Бабочкин попятился и упёрся вспотевшей спиной в косяк. Влажная рубашка прилипла к холодному пластику. Взгляд панически метнулся по сторонам, и невольно упёрся в упругую грудь Алёны Игоревны. В глубокой ложбинке меж грудей тускло поблескивал серым металлом кельтский крест.
— Алёна Игоревна, — придушенно сказал менеджер. — А как вы вошли, дверь-то закрыта?
Он точно помнил, что их неровно подвешенная в хилых петлях дверь ни разу не скрипнула. И привычный при её открывании порыв сквозняка, обычно пролетающий через весь вытянутый «вагончиком» офис, не пошевелил ни волоска на редеющей шевелюре Бабочкина.
— А я и не уходила, — ответила, деланно удивившись, дама. Придвинулась вплотную к менеджеру, и обдала его горячим дыханием из жарко приоткрытого рта.
На Бабочкина повеяло странным сладковатым запахом, совсем не тем привычным ароматом мятных конфет, которые любила сосать, смачно причмокивая, его коллега по работе.
Алёна Игоревна прижала менеджера к косяку. Её рука с неожиданно твёрдыми, холодными пальцами жадно зашарила по рубашке Бабочкина. Нащупала под влажной тканью бешено бьющееся сердце. Жёсткие пальцы надавили на грудь Бабочкина напротив сердца, и он облился холодным потом. Сердце заполошно стукнуло и дало перебой.
Дама разинула рот и подалась к лицу менеджера. Смачно хлюпнули алые, влажные губы. Скосив глаза, менеджер увидел, как шевельнулся багровый язык в лягушачьем рту женщины, как блеснул над губой совсем уже вылезший наружу кривой клык.
С придушенным воплем оттолкнув Алёну Игоревну, Бабочкин вырвался из жарких объятий дамы, ободрав спину о косяк. Не помня себя, рванул дверную ручку и выскочил в коридор.
