Руны проклятия, вырезанные чьими-то забытыми руками, охраняют сумрачные врата, и горе тому, кто осмелится войти в эти ужасные двери.
«Аль-Азиф» («Некрономикон») в переводе К.Уилсона
Записи, сделанные на нескольких тетрадных листах,
так никем и не найденные.
Когда я слышал слова «попасть в адские миры», то полагал, что это – нечто совершенно умозрительное и меня нисколько не касающееся. Каким наивным я был!
Да, я многого не понимал еще несколько дней назад. И слишком многое считал ерундой.
Вот сейчас мы оказались в одном из адских миров. Иначе его назвать не получится. Все, что я знал и умел, здесь совершенно не поможет. Даже ноутбук не работает, приходится писать от руки. Поймал себя на мысли, что последние десять лет не писал от руки ничего, кроме даты и подписи. А теперь вот тренируюсь, как первоклассник. Мысль показалась мне донельзя смешной, и спутники мои смотрели на меня, как на сумасшедшего. Но остановиться было просто немыслимо…
Все мы еще живы, пока. Как долго еще проживем в этой серой каменистой пустыне – я не знаю. Если не добредем до человеческого жилья, то очень недолго.
Кажется, все мы пришли в отчаяние. Я не знаю, где мы оказались. И никто этого не знает. Просто бредем наугад, бросив сломанную машину. Хотя бы запас продуктов, а главное, воду мы в дорогу взяли. Так что сразу умереть от жажды не получится, и то хорошо. Но когда вода кончится – нам придет конец, мы останемся навсегда в этом адском пространстве.
Самых мучительных трудов стоило разубедить моих спутников идти к горам – судя по всему, они находятся к северо-западу от нас, если Солнце в этом мире восходит на востоке. Свет на склонах этих гор совершенно не похож на тот, который идет от города, от человеческого жилья. Это что-то совершенно иное – жуткое и непонятное. Я твердо уверен – если мы отправимся туда, нас ждет смерть. Может быть, куда более страшная, чем от жажды и солнца.
Солнце, будь оно проклято! Но скоро будет и закат. По крайней мере, должен быть скоро, хотя иногда кажется, что он никогда не наступит.
Но он все же будет.
Тогда снимем тент и двинемся дальше. Куда – сам не знаю.
* * *
Из ноутбука Виталия Камова,
заготовки к большому репортажу (опубликован не был)
14 мая 2011
– Будет кое-что интересное…
Юсуф загадочно улыбается, выдавая эту фразу по-английски с таким заговорщическим видом, будто сейчас нас подпустят к самым сокровенным тайнам правительства мятежников. Он осторожно оглядывает ресторан отеля – нет, разговор слышу только я и Джеймс, мой американский коллега.
Кстати, Джеймс остается совершенно спокойным – даже глазом не моргнул. Я, в общем, тоже. Ну, в самом деле, если бы это был допуск в зону боев, Юсуф сказал бы что-нибудь иное. Да и откуда будет тот допуск?! Берегут они нас. Слишком, я бы сказал, берегут.
Вот недавно группу англичан искали. Эти слишком хотели увидеть сражение. Не увидели: помешали патрули повстанцев. Ничего они им не сделали, даже не побили – и фотокамеры были в целости. Просто повязали и привезли обратно, в Бенгази. Прямо в этот отель.
Посему и нам торчать здесь, и фотографировать мятежников, отправляющихся на фронт.
Честно признаться, надоело это. День, второй, третий – все одно и то же. Когда я сюда собирался, думал, будет что-то намного более разнообразное.
Одно только хорошо: фотографируются с удовольствием, словно актеры, отыгрывающие любимые роли. Каждый из них, видя, что его снимает иностранный журналист, стремится приосаниться и принять самую воинственную позу – с гранатометом, с советским еще «калашом», а то и с самодельным мачете. Чем они бывают вооружены – это просто какая-то жуть. У одного деятеля – коса, насаженная кое-как на древко при помощи изоленты. Интересно, как он с этим собирается идти против пулеметов?
И вот уже неделю только тем и занимаешься, что их фотографируешь: под знаменами, готовящихся ехать в зону боев на своих «Тойотах» и джипах…
– Понимаете, ребятам это важно, – говорит Юсуф Андалуси, наш переводчик. – Им в бой идти, а внимание, это… – он задумывается и смешно шевелит губами, пытаясь подобрать слова, – это значимость, вот. Для всего мира.
Мы с Джеймсом представляем сейчас весь мир, оно и понятно.
И все же, что за «интересное» он имеет в виду? Хотя догадаться несложно.
Я понимающе переглядываюсь с американцем.
Да, Джеймс все понял. После обеда наверняка будет смотр боевой техники – она тут еще более прикольная, чем те, кто на ней воюет.
Да, технику, пожалуй, снимать интереснее. Кажется, изобретательность местных не знает границ: сотни «Тойот» с пулеметами и даже ракетными установками, и ни одна не похожа на другую. Вся техника раскрашена в зеленый, черный и красный – цвета революции. Иногда даже фары закрашивают: одна красная, вторая – зеленая. Или броневики, переделанные из джипов, – кое-как укрепили листы брони, и готова боевая машина пехоты. И ведь ездит, черт возьми! Уж не знаю, что с ней происходит при первом же разрыве снаряда где-нибудь поблизости. Думаю, ничего хорошего.
Значит, Юсуф собирается свозить нас на экскурсию и показать нечто эксклюзивное. Что ж, хотя бы так, по крайней мере, для репортажа хватит. А пропуска мы все равно будем добиваться – прибыли, называется, в «горячую точку»! Горячо тут было недели три назад, когда войска диктатора стояли в предместьях. Теперь – гораздо спокойнее.
