Глава 1. Встреча у отметки 24-07
26 декабря 1944 года. Балтийское побережье, 60 км к северу от г. Лиепая
Капитан Горячев Федор Алексеевич
— Впервые на подводной лодке? — спросил меня командир.
— Я и по морю плыву впервые, товарищ майор!
— Не майор, а капитан третьего ранга.
— Никак не привыкну к вашим флотским званиям, — посетовал я, виновато улыбнувшись.
— А вам и не надо привыкать: через несколько часов расстанемся, — заметил Травин.
Последняя фраза прозвучала в его устах несколько суховато, и он дружелюбно добавил:
— Пока можете поспать — располагайтесь, как дома!
— Но не забывайте, что в гостях, — отпустил я бесхитростную шутку.
Командир вежливо улыбнулся и уже в дверях каюты нравоучительно произнес:
— А по морю, между прочим, не плавают, а «ходят» — так-то!
Потом он задвинул дверь (на лодке они закрывались на манер купейных в поезде), и я остался в одиночестве.
Меня должны были видеть как можно меньше людей — именно поэтому капитан уступил мне свою крохотную каюту. Он же предупредил, что переход до Лиепаи займет не меньше девяти-десяти часов, причем последние двенадцать миль пойдем в погружении.
Я мог как следует выспаться, что было очень кстати (последние двое суток почти не смыкал глаз). Сняв пиджак, я выключил свет и улегся прямо в брюках и рубашке поверх синего полушерстяного одеяла, которым была застелена узкая командирская койка. Несмотря на сильную усталость, долго ворочался с боку на бок: очевидно, сказывалась смена обстановки — хотя я давно привык к кочевой военной жизни. Впрочем, спать на подлодке мне еще не приходилось. Как-то сами собой накатили воспоминания… Вспомнились Смоленск, друзья и сослуживцы по оперативно-розыскному отделу: Петрович, Сынок, подполковник Горобец… Как они там?..
— Просыпайтесь, товарищ Иванов! Через час с небольшим будем на месте.
Я открыл глаза. В каюте горел свет, и около койки стоял командир: во время морского перехода общался со мной только он — таковы были правила. Еще на берегу полковник Фролов представил меня как «товарища Иванова» — все по тем же конспиративным соображениям. Но, судя по всему, Травин не в первый раз перевозил подобных «пассажиров», поэтому был крайне сдержан и лишних вопросов не задавал.
— Сейчас чайку попьем и перекусим, чем бог послал, — сообщил он, увидев, что я проснулся.
— Спасибо, насчет чайку не откажусь, — сказал я и сел на койке. — А вот есть не хочется.
— Укачало с непривычки? — рассмеялся капитан.
— Похоже на то… Вроде подташнивает, и совсем нет аппетита.
Когда Травин вышел, я обулся и критически осмотрел себя в маленьком зеркальце на стене каюты: небольшая щетина, неухоженная прическа — это нормально. Так и должен выглядеть бывший псковский полицейский, спасающий свою шкуру бегством с отступающими немецкими войсками. Взглянув на наручные часы, отметил: половина первого ночи…
В этот момент в коридоре за дверью прозвучал сигнал, напоминающий трель электрического звонка. Сразу послышались какие-то команды, топот ног бегущих людей и вслед за этим — сильный шипящий звук (как потом объяснил командир, это воздух выходил из специальных цистерн по мере их заполнения забортной водой). Вскоре палуба сильно накренилась на нос, и даже я, сугубо сухопутный человек, понял: мы погружаемся. Через несколько минут лодка выровнялась и перестала раскачиваться — очевидно, пошла в подводном положении.
Открылась дверь, и в каюту вернулся Травин. Впереди себя он пропустил матроса в белой поварской куртке, который внес на подносе два стакана чая в красивых подстаканниках, сахарницу и тарелку с печеньем. Все это «повар» сноровисто выставил на небольшой квадратный столик в углу узкой (двоим не развернуться) каюты, после чего молча удалился.
— Ну вот, товарищ Иванов, как и обещал — погоняем чайку! — сказал командир и сел на круглую вертящуюся табуретку, привинченную к палубе рядом со столиком.
Я расположился на краю койки.
— Зовите меня Виктором, — попросил я Травина в нарушение той самой конспирации (безликое «товарищ Иванов» мне изрядно надоело).
— Ну, а мое имя тебе известно. Не против, если обойдемся без отчества и на «ты»?
— Конечно, — согласился я.
Командира звали Петр. Когда он представлялся, пошутил: «Имя и фамилия подлинные — мне ведь не надо конспирироваться!» Сейчас он заговорщически подмигнул:
— А не «замахнуть» ли нам граммов эдак по пятьдесят — за твое успешное возвращение? Как, Виктор?
— Когда вернусь, тогда и «замахнем» — ты уж не обессудь!
— Было бы предложено… — спокойно отреагировал Травин.
Минут через десять, когда чай был выпит (к печенью мы так и не притронулись), он выдвинул из-под крышки стола ящик, откуда достал небольшой тетрадный листок в клеточку и простой карандаш. Потом он склонился и начал рисовать какой-то чертеж.
— Потерпи немного, — пояснил с улыбкой, — сейчас кое-что изображу…
Этот Травин внешне очень напоминал мне знаменитого Валерия Чкалова — летчика-героя, кумира мальчишек и юношей моего поколения. Такой же крепко сбитый, с открытым лицом и зачесанными назад русыми волосами. Закончив рисунок, он расстегнул темно-синюю морскую тужурку, под которой была полосатая тельняшка (в каюте стало душновато — шли-то под водой), и повернулся ко мне на вертящейся табуретке:
