— Так мы идем танцевать или нет? Или ты всю ночь собираешься здесь стоять?
Женщина говорила раздраженно, но ее глаза под черной бархатной маской с жадным восторгом следили за толпой, веселящейся на площади Святого Марка.
Пестрота ярких костюмов гуляющих поражала разнообразием, а маски позволяли сохранить инкогнито, и даже родные не узнали бы их.
— Здесь слишком много народа, — без всякого энтузиазма ответил мужчина, — и вдобавок слишком душно.
— Много народа? — возмутилась женщина. — После всех этих недель кошмарной качки, когда вокруг только и есть, что тоскливое серое море!
Герцог Мелфорд стоял со скучающей миной — под маской это было все равно не заметно.
Он уже тысячу раз слышал эти упреки и в очередной раз пожалел, что пригласил любовницу поехать в Венецию.
Герцог надеялся, что очаровательная спутница скрасит однообразие путешествия, но она умудрилась превратить поездку в настоящий кошмар.
— Нет, ты только посмотри, что он делает! — воскликнула Одетта, переключив свое внимание на новый объект и на время забыв свои упреки.
С самого верха колокольни спускался канат и по нему съезжал вниз головой акробат, держась за веревку ногами.
Все замерли и смотрели вверх — но вот акробат благополучно достиг земли, и толпа в восторге захлопала. Но вокруг было столько других демонстраций силы и ловкости и столько забавных номеров, что просто разбегались глаза.
Кого здесь только не увидишь: такие забавные ряженые! — медведи и черти с рогами и хвостами, акробаты на ходулях и всадники на деревянных лошадках.
Были и дервиши, и клоуны, и Шуты.
Была цыганка, предсказывающая судьбу, и кружевница Кьодджа.
Арлекины отплясывали в обнимку с хорошенькими Коломбинами, и оборванные мальчишки крутили сальто.
Толпа сама по себе была зрелищем, когда все эти люди в полосатых платьях, в нарядах, расшитых блестками, остроконечных колпаках и тюрбанах, с фальшивыми носами, хлопали и свистели, и то и дело покатывались от хохота, когда расфуфыренные франты обменивались остротами.
И над всем этим весельем звучала музыка.
В центре площади танцевали сотни людей, и Одетта потянула герцога за руку.
— Идем, — крикнула она, — я хочу танцевать!
— Почему нет, красавица? — вмешался незнакомец в маске, и вот уже Одетта унеслась в вихре танца, оставив любовника в одиночестве.
Исчезновение дамы не взволновало герцога.
Он бывал в Венеции и раньше и знал, что карнавалы, в общей сложности занимающие до шести месяцев в году, — здесь только предлог для непрерывного веселья и праздника, когда все условности и приличия отбрасывались в сторону.
Венеция — город наслаждений, город любви — предалась легкомыслию до такой степени, что невозможно было оставаться серьезным в этом похожем на сказку месте, где удивительная яркость воздуха словно украшала купола, дворцы и башни своим великолепным сиянием.
На площади, перед многочисленными кафе, посетители пили вино и сплетничали, а по зеленой глади лагуны и окрестным каналам скользили гондолы с яркими балдахинами и развевающимися вымпелами.
— Могу я… поговорить с вами, милорд? — проворковал тихий голосок. Герцог обернулся и увидел, что рядом стоит какая-то женщина.
Было трудно догадаться, как она выглядит, ибо незнакомка носила маску, а ее волосы под маленькой треугольной шляпой скрывала кружевная накидка, падающая на плечи.
Но губы были видны сквозь прорезь маски — прелестные и почти детские губы.
— Почту за честь, — сказал герцог.
Девушка говорила по-английски, поэтому он ответил на том же языке.
— Мы не могли бы где-нибудь… присесть?
— Ну конечно, — ответил он.
Предложив незнакомке руку, герцог повел ее по площади. Благодаря своему высокому росту, он легко прокладывал дорогу в толпе, пока не увидел кафе, где вроде бы были свободные места.
Герцог выбрал столик в глубине, у самых стен «Кареты Счастья», где было потише. Все предпочитали сидеть как можно ближе к гуляющим и танцующим на площади.
Девушка села, и герцог подозвал официанта.
— Что будете, — спросил герцог, — вино или шоколад?
— Пожалуйста, шоколад. Сделав заказ, герцог повернулся к своей спутнице.
Она очень молода, решил он, а еще ему показалось, хотя он мог ошибаться, что глаза девушки смотрят на него сквозь черную маску с легкой тревогой.
— Вам, наверно, кажется очень странным, милорд, что я так обратилась к вам, — сказала она своим взволнованным голоском, — но мне так… страстно хотелось поговорить с вами… об Англии.
