«Срок придет — и совершится
Предназначенное богом,
Пожалеет он скитальца,
И придет конец тревогам».
Ш.Руставели, «Витязь в тигровой шкуре».
Черноволосый мужчина с гордой осанкой, сразу указывающей на его благородное происхождение и немалый боевой опыт, прошел в комнату, которую указал молчаливый усталый слуга, взял у того факел и кивнул, собираясь закрыть дверь на щеколду.
Не очень подходящая обстановка для знатного французского рыцаря, но, учитывая военное положение и количество людей, собравшихся в замке, вполне устраивала — доводилось довольствоваться и куда более скромным ночлегом.
Мужчина воткнул факел в жирандоль, расстегнул пряжки на куртке — так, в запыленных и грязных после быстрого перехода по болотам одеждах, и пришлось садится за ужин за просторным хозяйским столом. Времени помыться и побыть в одиночестве, чтобы перевести дух и обдумать создавшееся положение, просто не было.
Он подошел к окну и выглянул во двор. Там жгли костры и укладывались на ночлег прямо под открытым небом, благо погода позволяла, солдаты бриттской армии.
Когда-то, тринадцать лет назад, он уже был в этом замке, представившись странствующим пилигримом. Только тогда двор был сонен и пустынен, лишь изредка подходил к колодцу кто-то из челяди.
Мужчина усмехнулся, вспомнив свое первое посещение Рэдвэлла.
Он, Хамрай, чародей, достигших самых вышних высот магии, тогда не выдержал.
Неприятно вспоминать о собственных промахах, даже если учитывать, что в то время он был изведен неудачами в многочисленных магических опытах и бесплодным ожиданием до предела.
Богиня Моонлав, одна из пяти детей Алгола… О, Моонлав… Хочется и проклинать, и благословить ее одновременно. Она спасла Хамрая в тяжелые времена после Великой Потери Памяти, когда он был еще юношей, почти мальчиком, едва умеющим читать и знающим лишь самые азы магии. Она возлюбила его, она направила его к шаху Балсару, которому покровительствовала, вознесла до небес человеческих желаний, подарила долголетие, равное бессмертию… И она же, вернее — из-за нее, Хамрай упал в пропасть человеческого отчаяния, когда невозможно получить желаемого. Алвисид, брат Моонлав, основатель алголианской церкви, наложил на любовников Моонлав шаха Балсара и Хамрая, заклятие, запрещающее им прикасаться к женщине.
Хамрай не мог ручаться, что заклятие наложено лишь на них двоих — Моонлав была весьма любвеобильна, умудрилась даже к Луциферу в постель залезть… Хотя на Повелителя Тьмы вряд ли наложишь заклятие, даже Алвисиду это, наверное, было бы не под силу. Впрочем, кто знает, кто знает… Не зря же Луцифер тоже заинтересован в возрождении расчлененного бога.
Тогда, больше сотни лет назад, Хамрай ненавидел Алвисида. Не из-за заклятия, еще до того — просто потому, что Алвисида ненавидела Моонлав. Что не поделил Алвисид с остальными четырьмя богами, Хамрай не знал.
Что Хамрая не касается — то не касается.
Хотя Директорию Моонлав, вошедшую в священную книгу алголиан, писал именно он.
Иногда Хамрай считал, что Моонлав и пригрела его из-за этой директории, поскольку сама литературными талантами не обладала совершенно, а в пику Алвисиду создать свой священный текст мечтала…
Хамрай покачал головой, отгоняя неприятные мысли — перечитав через много лет эти директории, он жутко стыдился, хотя никто и не знал, что они принадлежат его перу. Да и отношение к Алвисиду у него изменилось.
Давно уже целью его жизни стало вернуть из магического небытия великого бога алголиан. Вернее, средством для достижения другой цели — снятия ненавистного заклятия с него и с шаха Фарруха Аль Балсара.
За сто с лишним лет, что прошли с момента наложения заклятия, гибели Алвисида и исчезновения остальных четверых богов неизвестно куда, шах Балсар значительно расширил свои владения. Он прямо-таки извелся без наследника. Ему все время мерещилось, что он погибнет и все завоеванное великими трудами и лишениями достанется невесть кому. Он все время изводил своего придворного чародея, старого друга и товарища по несчастью, чтобы тот нашел способ — какой угодно! — снять заклятие. И Хамрай искал, ставил бесчисленные опыты, странствовал по свету в поисках магических предметов в надежде избавить шаха — и себя, разумеется — от несчастья. Бесполезно.
Оставалась одна надежда — в предсказании сказано, что один из многочисленных потомков Алвисида, будет обладать частицей его силы и сможет возродить погибшего бога.
И этот человек, носитель Силы Алвисида, четырнадцать лет назад родился в этом вот замке, в далекой от столицы шаха Балсара Британии.
Хамрай столь долго ждал знамения о рождении наследника, обладающего силой поверженного бога, что, увидев в черном звездном небе зеленую спираль Алвисида, сломя голову кинулся в Британию.
Он смутно помнил дорогу, которая заняла многие месяцы — он жил одной мыслью:
Этот младенец может возродить Алвисида!
Хамрай знал: любой ценой он обязан не допустить случайной гибели нового наследника, как уже случилось со вторым наследником. И должен убедить третьего родившего за полтора столетия обладателя Силы собрать девять частей расчлененного божественного предка. Первого наследника, кстати еще ныне здравствующего двоюродного деда нынешнего, отца Гудра, убедить не удалось — к тому времени уже был возведен в сан…
