Настоящий гоночный велосипед — это красивая машина. От простого дорожного он отличается как изысканный лимузин от бульдозера, как скрипка от контрабаса, как призовой тонконогий рысак от старого деревенского мерина. В трепетном сиянии его спиц есть что–то волшебное.
Его легкая рама изготовлена из особо прочной легированной стали. Дюралевый обод столь невесом, что его хочется взять двумя пальчиками. Колеса крепятся не просто гайками, а эксцентриками. У него классные шатуны с туклипсамп, прочно пристегивающими стопу к педали. У него крутой благородный изгиб руля с большим выносом, с тормозными ручками, удобными для захвата. Гибкие тросики в блестящей металлической оболочке как бы довершают убранство руля. Им послушны колодки тормозов, действующих сразу на оба колеса.
Но самое главное, чем гоночный велосипед отличается от простого дорожного, — это шестерни и переключатель передач. У дорожного только одна передача, одна скорость. У гоночного велосипеда целых десять скоростей. У него две ведущие шестерни и пять ведомых. Переключателем можно на ходу перебрасывать цепь с одной шестерни на другую, меняя тем самым скорость вращения колеса.
Зачем нужны именно десять скоростей, Володя не знал, хотя в принципе каждому ясно, что менять передачу на велосипеде очень удобно. В гору лучше идти на малой передаче, а на спуске ставишь большую — и скорость резко возрастает. На равнине годится средняя передача, например, 52X17. Но зачем нужны именно десять скоростей? Казалось бы, хватит и трех, в крайнем случае пяти. Но последней модели харьковский «Чемпион», как и все велосипеды международного класса, имел десять скоростей, и это еще больше интриговало в нем, будто говорило о каких–то особых его возможностях, которые нельзя и представить тому, кто ездит на обычном велосипеде.
До чего же эта стройная красивая машина отличалась от его заурядного «дорожника» пензенского велозавода! Володя вообще–то ценил свой старенький велосипед, несокрушимо крепкий, надежный, на котором можно было гонять по любому бездорожью. Но гоночная машина была совсем иного сорта — она казалась живым существом, капризным и нежным; в ней было нечто женственное. Он много дал бы за то, чтобы иметь гоночный велосипед. К велосипеду его тянуло безотчетно, как влечет иногда своими манящими возможностями что–то неизведанное, обещая иную, новую жизнь, иные чувства и переживания.
В то время в городе было не так уж много велосипедистов, и когда сплоченной группой, низко пригнувшись к рулям, они проносились по улице, на них все обращали внимание, а мальчишки смотрели с восхищением в завистью. В их стремительном легком движении (тонкие колеса казались оперенными от мгновенных проблесков спиц) была свобода и отрешенность летящих птиц. Слившись со своими быстрыми машинами, они мчались, не имея ничего общего с этой заурядной улицей и медлительными пешеходами, с неуклюжими ревущими грузовиками, которые только мешали им на шоссе, им, словно ярким ангелам, парящим над дорогой, устремленным в какую–то неведомую даль. Их даже рассмотреть толком не удавалось: они возникали — несколько легких танцующих движений загорелых ног — и вот уже пронеслись, лишь согнутые спины их видны в конце улицы…
О такой, как у них, машине Володя мог только мечтать. В магазине спорттоваров продавался гоночный велосипед, но стоил он очень дорого. Это был щегольской золотисто–желтый «Чемпион», сияющий перламутровой краской и ярким блеском хромированных частей. О том, чтобы купить эту машину, нечего было и думать. Мать на свою скромную бухгалтерскую зарплату такой подарок сделать ему не могла. А поискать какую–нибудь велосипедную секцию он не решался. Ему казалось, что в секцию берут каких–то особенных ребят, специально отобранных. Да и возраст многих велосипедистов был не юношеский, иным на вид даже под тридцать. Он думал, что так и должно быть.
А пока он ходил в конькобежную секцию, хотя коньки не очень любил. Ему не нравилось однообразное кружение по беговой дорожке, когда раз за разом мелькают одни и те же заснеженные трибуны, голые деревья вокруг катка, слышится привычный скрежет коньков об лед. Но ребята в секции были хорошие, тренер Иван Данилович добрый мужик, и Володя ходил на тренировки, даже числился там среди лучших.
Возможно, он так и не попал бы в велосипедную секцию, если бы не случай. Однажды в начале апреля, когда солнце уже пригревало и асфальт кое–где подсыхал, он встретил на улице Мишку Ядыкина из параллельного 10‑го «Б».
Мишка ехал на гоночном велосипеде. Он катил медленно, одной рукой придерживая руль, а другую картинно положив на поясницу. На нем была велосипедная форма поверх трико, на голове велошлем, и даже кожаные перчатки гонщика он для пущего шику надел. Держался Мишка как записной гонщик, хотя спортом никогда не занимался, а тем более велосипедом. Он ехал явно красуясь, но на лице его при этом было написано полное безразличие, этакое рассеянное невнимание к улице и прохожим. Однако Володю, идущего навстречу, он заметил — легонько притормозил и поставил ногу на бровку тротуара.
