Челси Куинн Ярбро
ЛЯГУШАЧЬЯ ЗАВОДЬ
Что бы там ни говорил мистер Томпсон, день для ловли лягушек и рыбы выдался отменный. Вокруг утреннего солнца был двойной ободок, так что погода обещала быть ясной. Мама еще спала, когда я встала. Отыскав кусок зачерствелого пирога, который мама спрятала накануне вечером, я схватила болотные сапоги и сетку и побежала к ручью. Мне и впрямь следовало уносить ноги побыстрее. Они считают, что мне вообще нельзя спускаться к ручью — мол, там, внизу, опасно.
Глупости, просто нужно знать, как себя вести. Держись подальше от розовых разводов на воде — и ничего с тобой не случится.
Я далеко обошла владения Бакстеров. Наверное, папа прав — там что-то неладно. Доктора Бакстера давно уже не видели на поселковой сходке, и папа думает, что какие-нибудь больные могли вселиться к Бакстерам и выжить их.
Я пробралась сквозь заросли ежевики к опушке, где растут молодые деревья. Был чудесный солнечный день, с севера дул славный, душистый ветерок — в том направлении на сотни миль нет ни одного города.
По дороге я наловила цикад, крупных таких, с длинными крыльями, — отличная наживка для шипастой рыбы, что водится на отмели. Нужно только прицепить их к сетке и опустить ее в воду. Шипастая рыба на них так и набрасывается! Правда, мистер Томпсон говорит, что есть ее вредно. Тоже мне знаток нашелся: я-то ее ем — и хоть бы хны!
Я направилась прямо к лощине Гнилой Колоды. Там есть отличная заводь и галечная отмель. Если не зевать, лягушек можно наловить видимо-невидимо. Они любят прятаться под лопнувшим трубопроводом, в пене. В последний раз я наловила не меньше десятка.
Для начала я прошла вдоль берега, глядя в воду — надо же знать, что там есть. Вода была спокойная, да и пены собралось не ахти сколько. Правда, рыбы тоже не было, так что я присела на теплую гальку, съела пирог и натянула сапоги. У них длинные голенища, и папа велит мне всегда натягивать их до самого верха. Э, меня это давно не волнует — можно подумать, помру я от капли воды!
Немного погодя я со всеми предосторожностями вошла в воду — тихо-тихо, чтобы не спугнуть лягушек. Пробралась на середину ручья и принялась их высматривать. Сетка так и осталась у меня за поясом — не для лягушек она.
Только я притаилась в ручье, как вдруг ни с того ни с сего с обрыва летит куча камней и травы, а следом — этот парень из города и все норовит по дороге за кусты уцепиться. Труба его задержала — он так о нее и шмякнулся, но воду всю перебаламутил.
Через минуту-другую он стал подниматься, да долго так — все молотил руками вокруг и тянулся назад, к трубе. Всех лягушек распугал. До того я обозлилась, что заорала:
— Эй, мистер, может хватит?!
Черт возьми, ну и реакция! Он уставился на обрыв, завертелся, будто его окликнули из Службы инфекционных заболеваний или чего-то вроде, глаза помутнели, и весь затрясся. Прежде чем он успел шлепнуться еще раз, я крикнула:
— Да это я, мистер, внизу, в ручье.
Он поменял положение, для верности ухватившись за трубу. Я подождала, пока он устроится понадежней, и сказала:
— Так вы мне всех лягушек распугаете.
— Лягушек распугаю! — взвыл он, словно лягушки были какими-то чудовищами.
— Ну да. Хочу поймать несколько штук. Можете вы хоть минуту посидеть спокойно?
Мне было видно, что он задумался. Наконец он опять тихо так опустился на трубу, будто дух из него выпустили, и действительно спокойно сказал:
— А почему бы и нет?
И, откинув голову назад, закрыл глаза.
Пока он спал, я поймала трех лягушек, больших и жирных. Продела прутик им через глотки и опустила трепыхаться в ручей, чтобы не сдохли. Я уже почти поймала четвертую, когда парень проснулся.
— Послушай, — заорал он, — где это я?
— В лощине Гнилой Колоды.
— А где это?
И охота же ему глотку драть! Пусть подойдет поближе, чтобы не орать так.
— От разговора шуму меньше. Может, я все-таки поймаю лягушек, если мы не будем кричать.
Он оттолкнулся от трубы и поплелся по берегу, спихивая грязь и камни в воду.
— Привет, — сказала я, когда он подошел поближе.
— Здравствуй.
Он все еще ужасно нервничал, и вокруг глаз у него были забавные круги, чем-то похожие на черепаший панцирь.
— Как тебя зовут?
Он изо всех сил старался казаться дружелюбным, и хоть мистер Томпсон зудит без конца, что на свете-де нет дружелюбных незнакомцев, уж кого-кого, а этого парня я наверняка обведу вокруг пальца.
— Алтия, — сказала я вежливо, как учила мама. — Но друзья зовут меня Торни. А вас?
— Гм, — он оглянулся, потом снова посмотрел на меня. — Стэнл-Стэн. Зови меня просто Стэн.
Видно было, что он врет. Даже соврать толком не умел. Но я сказала, что конечно же его зовут Стэн, а потом подождала, не скажет ли он еще чего-нибудь.
— Тебе здесь нравится? — спросил он.
— Ага. Я часто сюда хожу.
— Значит, живешь недалеко?
Дурацкий вопрос. Вот уж истинно — горожанин он и есть горожанин. Может, он думает, что у нас в деревне подземка ходит? А он все поглядывал на трубу, словно ждал, что оттуда выскочит куча народу.
— Да, у Бакстеров.
Вранье, конечно, но он первый начал, а потом папа говорит, чтобы я никому не рассказывала, где живу, — на всякий случай.
— А где это?