Яркое февральское солнце заливало Гавайи. За зданием аэропорта шелестели на ветру косматые пальмы.
Марсия Тальбот стояла в конце открытого настежь зала ожидания. Она смотрела на простиравшиеся перед нею горы, которые на фоне ярко-синего неба казались неправдоподобно зелеными. Еле заметные облака прикрывали верхнюю кромку гор.
Она не могла спокойно любоваться великолепной панорамой. Ей страстно хотелось поскорее вновь оказаться в воздухе и продолжить свой путь через Тихий океан — в Японию.
Остановка на сутки в Гонолулу, при полете из Сан-Франциско в Токио, доставила удовольствие ей и ее дочери Лори. Но Марсия оказалась не вполне готовой к тому впечатлению, которое произвели на нее Гавайи на этот раз.
Восемь лет назад они с Джеромом провели здесь медовый месяц. На каждом шагу то одно, то другое вызывало в ней ранящие душу воспоминания, усиливая беспокойство, вызванное неуверенностью в будущем. В течение тех нескольких недель на Гавайях она и Джером были удивительно счастливы. Он, не привыкший смеяться, мог смеяться с нею, разделяя ее юное волнение, вызванное всем новым, привлекательным и занятным. И даже позднее, когда они вернулись домой в Беркли, они некоторое время были под влиянием этих чар, и сдержанность, ставшая с конца войны привычной для Джерома, таяла под влиянием первых радостей их семейной жизни. Тогда он был просто другим человеком. Да, некоторое время он был другим человеком.
Ей не верилось, что их брак может закончиться так быстро — за восемь кратких лет. Как только она увидит Джерома, она будет знать, что надо делать, она сможет что-то предпринять.
Еще некоторое время Марсия постояла, глядя на горы — стройная, довольно высокая молодая женщина в темно-синем костюме, в синей шляпе с пером, с вьющимися каштановыми волосами, кольцами лежавшими на затылке. В двадцать шесть лет она сохранила искренний пытливый взгляд молодой девушки и обычно охотно смеялась.
Ее охватило беспокойство, и она обернулась, чтобы отыскать взглядом свою дочь. Лори с любопытством задержалась возле группы, пришедшей проводить одного из своих друзей.
Для семилетнего ребенка Лори была довольно высокой девочкой. Одета она была в белую блузку и юбку на бретельках, сшитую из красной шотландки. Ее каштановые волосы были заплетены в длинные косы. Карие глаза девочки наблюдали за тем, как один из отъезжающих склонился, чтобы принять на свою шею цветочные гирлянды.
Его друзья не стали дожидаться отлета. Они обменялись рукопожатиями, помахали на прощание и направились к ожидавшим их машинам. Он проследил, как они ушли, и повернулся, чтобы отыскать Лори, смотревшую на него тем чудным взглядом, перед которым никто не мог устоять. Он охотно ответил ей улыбкой.
— Привет, — сказал он. — Я уверен, ты гавайская фея.
— Вы выглядите замечательно, — восхищенно сказала Лори.
Он был высоким широкоплечим мужчиной лет тридцати пяти; у него были песчаного цвета волосы и, когда он громко смеялся вместе с Лори, в уголках его серых глаз собирались морщинки. Его жизнерадостный смех свидетельствовал о хорошем здоровье и прекрасном настроении, и Лори засмеялась вместе с ним. Она всегда была не прочь посмеяться, не важно — над собой или над кем-нибудь другим.
— Мадам, вы и в самом деле очень любезны, — сказал он насмешливо-официально. — Вы, по-видимому, так добры, что я хотел бы знать, не могу ли я попросить вас об одолжении?
— Конечно, можете, — ответила Лори, всегда готовая сделать одолжение кому угодно.
Мужчина снял с себя три из четырех гирлянд и осторожно опустил их на шею Лори — алую, белую и еще одну из цветов огненного цвета. Он отступил назад, критически оглядывая Лори и наслаждаясь произведенным эффектом. Гирлянды спереди висели до колен и петлей повисли сзади, украшая Лори, как рождественскую елку. Он уже не смеялся. Его лицо выражало крайнюю степень восхищения.
— Теперь и вы прекрасно выглядите, — сказал он. — Не окажете ли вы мне честь поносить их?
У Лори от восторга перехватило дыхание. Но она вдруг вспомнила о запрещении принимать подарки от незнакомцев и оглянулась на мать.
Эта сцена позабавила Марсию, и она, улыбаясь, направилась к ним.
— Ты выглядишь, как праздничная лодка, — сказала она дочери.
— Можно мне их оставить? — спросила Лори. — Ничего, если я их поношу?
Мужчина с гирляндами весело посмотрел на мать Лори.
— Вы не возражаете, не правда ли? Меня зовут Алан Кобб, я направляюсь в Киото, в Японию. И не могу себе представить, чтобы я поднялся на борт самолета разукрашенным, как победитель состязаний в Пимлико. Нужно быть островитянином, чтобы с апломбом носить гирлянды. Никому из жителей материка не удается с первой попытки не выглядеть в них дураком.
В его манере держаться не было ничего притворного, и Марсия обнаружила, что отвечает ему улыбкой на улыбку. Но Киото… Она задумалась. Он там жил? Знает ли он Джерома?
— Вы осчастливили мою дочь, — сказала она. — Я Марсия Тальбот из Беркли, а это Лори. Конечно, она может носить ваши гирлянды, если они вам действительно не нужны.
Она ничего не сказала о Киото. Не было смысла упоминать, что у них один и тот же пункт назначения. Киото — большой город. Скорей всего, в Киото их пути разойдутся. При данных обстоятельствах казалось естественным пройти с Аланом Коббом сквозь здание и постоять, глядя на плоскую сухую поверхность летного поля, ожидая приглашения на посадку.
![Атмор Холл [Женщина в зеленом]](/storage/book-covers/53/5340fb38bd0fa522b9ef2db747d92ca861a5e2f0.jpg)
