В Блэкдорне часто вспоминали одну легенду. Ее рассказывали детям перед сном, ее можно было отыскать в учебнике по нашей истории. Она же, бережно записанная, висела в одной закусочной в центре. В рамочке, заключенная под стекло. Тому листу было за сотню лет. А хозяйка закусочной, Уршула, хвасталась перед редкими приезжими, будто является единственным оставшимся в живых потомком участников тех событий. Рекламный трюк, чтобы заманить побольше посетителей, вот и все.
Вспомнить, когда услышала легенду впервые, я бы вряд ли смогла. Кажется, эта история всегда была со мной, подобно имени, фамилии или названию города, в котором провела всю жизнь.
Блэкдорн основали две семьи. В те далекие времена весь город принадлежал им, каждый камень, каждое дерево. Всем прочим лишь милостиво разрешили получить здесь укрытие. Тогда еще не было глухой стены, проходящей через весь город, а метаморфы работали в парах с проявителями. Тогда они еще имели собственные лица и отражения в зеркалах.
Как сейчас — понятия не имею, я никогда их не видела, потому что никогда не бывала на другой стороне Блэкдорна. Но ходят слухи, что там обитают лишь бледные тени, которые не имеют определенной внешности и не отражаются в зеркалах.
Кенброк Орлгорд был метаморфом. А Дарен Вольстенгард — магом-проявителем. В те времена их дар уже считался практически уникальным. Но вместо того чтобы приносить деньги, он приносил массу проблем. Сильные мира сего предпочитали подчинять, угрожать и шантажировать, чем платить. Вот эти двое и спелись. Сперва разработали схему действий в связке, потом смотались подальше от «работодателей» и организовали себе защищенное убежище. Позже к ним примкнули другие, два тайных поместья обросли соседями, и через несколько лет вокруг образовался целый город, укрытый зачарованными стенами. Заказы тоже появились со временем.
Развела друзей банальная история.
В один год у них родились дети: дочь у Орлгорда и сын у Вольстенгарда. Когда же пришло время обучаться секретам магии, бережно хранимым в роду, выяснилось, что Милика Орлгорд — не метаморф, а проявитель. А поскольку магия родителей отпрыскам передается всегда и от двух метаморфов мог появиться на свет только метаморф, Кенброк тут же заподозрил жену в измене.
Та клялась всем на свете, что ничего подобного не совершала, но между друзьями будто невидимая стена выросла. Следующие двадцать лет они почти не разговаривали. А потом Милика полюбила сына Вольстенгарда, но родительского благословения они, конечно, не получили. Тут городская легенда имела варианты. Одни говорили, что бывшие друзья просто не желали иметь ничего общего, поэтому и выстроили стену, запретив детям даже думать друг о друге. В моем учебнике было написано именно это. Но есть и другая интерпретация: будто бы жена Орлгорда все же призналась в тайной связи с другим, а стена понадобилась, чтобы уберечь Милику от союза с единокровным братом.
Лично я предпочитала официальную версию, но, каюсь, было время, когда шепотом обсуждала с подружками вторую. Еще через стену перелезть планировали. Чтобы хоть взглянуть… В городе, где, кажется, сам воздух пропитан тайной, это не так уж и ненормально. Но слова так и остались словами, ни одна из нас даже попробовать не рискнула. И если покопаться в памяти, никто из старейших жителей Блэкдорна не смог бы припомнить ни единой попытки пролезть на территорию безликих соседей.
Моя история началась в последнюю неделю лета. С маминой свадьбы.
Родственников у жениха не было, а бабушка не смогла приехать, так что первая скамья в зале служений Обители Солнца целиком была в моем распоряжении. Дальше сидели несколько маминых подруг, не слишком близких, и около двух десятков сослуживцев ее почти уже мужа.
— Как-то ты слишком спокойна, — прошипела мне в ухо Бэтси.
— Предлагаешь биться в истерике? — Я чуть повернула голову, чтобы хоть немного видеть лицо подруги.
Рыженькая, с тонким носом, обсыпанным веснушками, и волосами до лопаток, она смотрелась мило в бледно-розовом, почти белом платье. Даже строгий крой наряда ее не портил. То, что надели на меня, имело жуткий цвет фуксии и делало меня похожей на бледную моль. Ткань противно шуршала, и нелепый бант на спине просто бесил. Но это мамин день, так что я без жалоб сносила все тяготы жизни. Она заслужила.
— Шутишь?! — громким шепотом возмутилась Бэтси и смешно округлила глаза. — Если бы моим отцом стал ректор «Золотого Скарабея», я бы сошла с ума от счастья!
— Отчимом, — кисло поправила я. — И зачем тебе, у тебя же родной есть?
— Это само собой, — отмахнулась подруга. — Зато теперь тебя в Школу точно возьмут…
— Думаешь?
— Шали, неужели ты еще не поняла, что вошла в элиту нашего города?! — Худое лицо Бэтси сияло восторгом. — Теперь для тебя все двери открыты. Слушай… Поможешь мне познакомиться с Келлем Мастбрандом?
Звучало головокружительно. Честно говоря, я еще не успела это обдумать, все произошло слишком быстро…
— Шалисса, Бэт, тише! — шикнула на нас госпожа Альвина, мама Бэтси. — Вас слышно. Во время церемонии шептаться не принято.
Послушная Бэт тут же отпрянула. Я тоже села ровно и сосредоточила свое внимание на происходящем у алтаря. Церемония была откровенно скучной. Не выношу эту часть свадеб! Жених с невестой, облаченные в золотистые наряды, стоят у алтаря, прямо под огромным куполом. Один из магов, служащих при обители, вещает что-то заунывное. А гости стараются зевать не слишком заметно.
