Через полчаса после начала концерта Андрей Игнатов уже начал жалеть, что поддался на уговоры Марины и пришёл сюда. Ни сам концерт, ни обстановка в зале ему не нравились. Раздетый по пояс солист с подведёнными глазами вопил со сцены что-то маловразумительное, монотонно грохал ударник, обкуренные подростки не столько танцевали, сколько толкались, а у самой сцены бесновались поклонницы солиста. Каждая из них, конечно, воображала, что примитивные куплеты рок-идола адресуются только ей одной, и визжала в ответ, тянула к нему руки, посылала воздушные поцелуи. Марина заразилась общим настроением и тоже махала руками, кричала и подпрыгивала, стараясь обратить на себя внимание певца. Андрею противно было на неё смотреть. Что она нашла в этом тощем накрашенном мужике? А когда музыка смолкла и Марина, протиснувшись к сцене, затеяла с солистом разговор, Андрей окончательно вышел из себя. Рок-идол с высоты своего подиума смотрел на неё, как коршун на беспомощную куропатку — хищно, с вожделением, заранее торжествуя победу. Андрей не слышал их разговора, но сомнений у него не было: они договариваются о встрече. Солист назначает ей свидание, чтобы присоединить очередную простушку к коллекции своих бесчисленных любовниц!
Наконец солист удалился за кулисы, а Марина, сияя, вернулась к Игнатову. Понимая, что её лучезарная улыбка предназначена не ему, он помрачнел ещё больше.
— Тебе предки велели прийти домой к одиннадцати, — заметил он. — Нам пора двигать отсюда.
Марина вынула из косметички карандаш и, глядясь в зеркальце, начала подводить глаза.
— Вопрос с предками я решу сама, — она убрала карандаш обратно в косметичку и ещё раз, с довольным видом, оглядела себя в зеркальце. — И вообще, куда ты спешишь? Сегодня такая клёвая тусовка!
— Что ты нашла в этом пидоре? — Андрей едва сдерживал раздражение. — Он «голубой», сто процентов!
— С чего ты взял?
— Да они все там такие! Ладно, хватит болтать, пошли, — он взял её за руку.
— Вот ещё, — она вырвалась. — Концерт только начался, и сразу уходить.
— Значит, не идёшь?
— Нет.
— Тогда я пойду один. А ты оставайся, — его голос дрогнул. — Ищи приключений…
Он, однако, не уходил. Продолжал смотреть на неё с немым укором. Марина как будто бы заколебалась, но в эту минуту снова грянула музыка, взвыл солист, и девушка, словно кто-то её дёрнул за невидимую нитку, обернулась к сцене. Толпа сгрудилась, закачалась, скрыв от них музыкантов. Марина, чтобы лучше видеть, привстала на цыпочки и тоже закачалась в такт музыке.
Когда она опять начала проталкиваться к сцене, Андрей попытался её удержать.
— Но это же дешёвый балаган, — заговорил он ей на ухо. — Размалёванные мужики кривляются на сцене. За бабки, кстати, кривляются. Неужели тебе это нравится?
— Очень!
— А мне надоело.
Она вдруг вспылила.
— Ты сам мне надоел! И твоя дурацкая ревность — тоже! Я сыта ею по горло.
— Понял. Порядок.
Стиснув зубы, он повернулся и зашагал к выходу.
Перед ним в сполохах цветных огней мелькали чьи-то синие, розовые и белые лица, выныривали из полумрака и пропадали тёмные фигуры, по барабанным перепонкам били жёсткие аккорды металлической музыки, к нему подходили и пытались заговорить торговцы наркотиками, но он шёл к дверям, ничего не замечая. С окаменевшим лицом, словно в каком-то тумане, протиснулся сквозь толпу, миновал вестибюль и вышел на улицу.
Здесь было лишь немногим светлее, чем в зале. Жёлтый свет немногочисленных фонарей едва рассеивал сумерки.
К вечеру стало прохладнее, дневная жара спала. Андрей остановился у входа в клуб и вдохнул свежего воздуха. Вокруг стояли или прохаживались молодые люди, в большинстве коротко стриженые, в кожаных куртках с металлическими заклёпками. Пальцы Игнатова дрожали, когда он закуривал. «У Маринки мозгов не больше, чем у курицы, — думал он. — Как же, женится на тебе этот хмырь, дожидайся!» При этом он сам не замечал, что бурчит под нос мелодию из репертуара «хмыря». А когда заметил, сплюнул, словно в рот ему залетела муха. «Значит, с Маринкой придётся расстаться. Ну и расстанусь. Невелика потеря. С такой дурой всё равно ничего серьёзного не выйдет… Она, небось, надеется, что тот тип женится на ней. Как же, держи карман! Поиграет, как с куклой, и бросит…»
Двое бритоголовых, дыша на него пивным перегаром, начали требовать сигарету. Андрей нарочито медленно убрал пачку в карман.
— Работать надо, поняли, да? — В его голосе прозвучал вызов.
С отчаяния ему захотелось набить им морду. Тем более они, похоже, сами напрашивались. Парни смерили его взглядом и отошли, ворча что-то себе под нос. Наверно, оценили размах его плеч и величину мышц под майкой.
Андрей прошёлся, думая о том, что, может быть, солист — это только предлог, просто Марина уже давно решила расстаться с ним. И правда, что в нём особенного? Он уже целый год не может найти толком работу. Перебивается случайными заработками. И уж конечно его доходы с доходами размалёванного хмыря не сравнить.
После армии Андрей Игнатов записался в контрактники, поехал служить на Кавказ, но служба в той воинской части, куда он попал, по душе ему не пришлась. Офицеры беспробудно пили, командир торговал рядовыми, как рабами, направляя их на работу к местным барыгам, в казармах царила дедовщина. Протерпев полгода, Андрей разорвал контракт и вернулся в Москву. Вначале он устроился охранником на вещевом рынке, но не ужился с кавказцами, которые там всем заправляли. Работал шофёром, грузчиком, официантом в летнем кафе. Всё было не то. Андрей мечтал о собственной фирме, лучше всего — компьютерной, наподобие «Амальтеи», созданной его школьными друзьями. Дела у них шли неплохо, это было видно хотя бы по машинам, на которых они разъезжали. Найти толковых программистов не проблема, но нужен начальный капитал. А его у Андрея не было. Своя фирма так и оставалась в мечтах. Наяву же были бесцельные шатания по улицам, пиво по вечерам, упрёки матери, и теперь вот — ссора с Мариной, с девчонкой, о которой привык думать как о своей будущей жене…
