Чтобы осязаемо понять итоги великой народной трагедии, о которой мы расскажем вам ниже, достаточно привести одно сравнение. В конце XIX века Великую Сибирскую дорогу, протяженностью 7,5 тысячи км, строили 7 тысяч членов русских артелей при помощи кирки и тачки. Сегодняшнюю знаменитую Байкало-Амурскую магистраль (БАМ), протяженностью 3,1 тысячи км, во всеоружии современной техники проводили 15 лет не менее 50 тысяч строительных рабочих.
Что же позволило русскому артельщику девятнадцатого века посрамить нашего современного рабочего, гордо восседающего на тысячесильных бульдозерах и самосвалах? Какая ценность перевесила все преимущества современной техники, технологии, материалов и энергетических источников?
Этой ценностью была народная культура труда — трудолюбие, как добродетель, добросовестность, инициатива и предприимчивость в условиях трудовой демократии, общинных и артельных форм хозяйствования. Тогда- Россия в достатке обеспечивала себя хлебом, мясом, маслом и, более того, кормила значительную часть мира. Сегодня, когда мы из кормильцев превратились в иждивенцев, многим стало ясно, какую ценность мы не сберегли. Наш сосед Япония сумела соединить традиционную крестьянскую культуру с современной техникой и технологией и достигла, поразительных успехов. В нашей стране произошло все наоборот.
От всеобщей трудовой повинности до милитаризации труда
В самом начале 1918 года в России вводится всеобщая трудовая повинность. В этом же году взамен прежних удостоверений личности, паспортов, вводятся трудовые книжки. "Для так называемой буржуазии (понятие, трактуемое в то время весьма решительно, включая значительную часть крестьян и интеллигенции) под страхом тюремного заключения устанавливается обязательная явка на все работы, куда бы их ни послали местные власти. Не реже раза в месяц в трудовой книжке делается пометка о выполнении владельцами книжек возложенных на них общественных работ и повинностей.
К концу 1918 года все граждане России теряют право на добровольный выбор труда и в случае необходимости могут быть переведены с одной работы на другую. Более того, допускается принудительный перевод из одной организации в другую больших групп работающих. В новом кодексе законов о труде так и говорится: «Для исполнения срочных общественно необходимых работ, если, не находится достаточного количества лиц, желающих добровольно эти работы выполнять… можно постановить о переводе целой группы трудящихся из организации, где они работают, в другую организацию, расположенную в той же или иной местности». В порядке очереди их записи в Отделе распределения рабочей силы безработные могут принудительно направляться на работу в другую местность.
Таким образом, трудящимся, имеющим склонность к самостоятельному труду, на добровольной основе, навязывается принудительная система труда, выйти из которой человек не мог не только из-за угрозы тюремного заключения, но и еще в большей степени из-за угрозы голодной смерти. По крайней мере, в городах все источники получения продуктов питания были взяты новой властью в свои руки. Продовольствие распространялось по карточкам. Но, чтобы получить эту карточку, человек должен был быть официально прикреплен к какой-то работе. Если хочешь жить, другого выхода не оставалось, кроме как идти работать туда, куда тебя посылает новая власть. Таким образом, человек полностью терял свою свободу и становился всей своей жизнью и смертью зависим от воли новой власти. Если работа тебе не нравилась и ты отказывался от нее из чувства протеста — значит, ты терял право на получение хлебной карточки, а, следовательно, и право на жизнь.
Подобная политика не могла не вызвать самого широкого протеста трудящихся. На заводах и фабриках проходили забастовки и митинги. Но многие из них жестоко (и нередко кроваво) подавлялись «по законам» военного времени.
В стране возникает огромное количество концентрационных лагерей с принудительным трудом, куда стараются упрятать не только представителей буржуазных слоев, но и всех несогласных с «трудовой» политикой новой власти.
В феврале 1919 года концентрационные лагеря объявляются «школой труда». В выступлении Ф. Дзержинского на 8-м заседании ВЦИК говорится: «…Я предлагаю оставить… концентрационные лагеря для использования труда арестованных, для господ, проживающих без занятий, для тех, кто не может работать без известного принуждения, или, если мы возьмем советские учреждения, то здесь должна быть применена мера такого наказания за недобросовестное отношение к делу, за нерадение, за опоздание и т. д. Таким образом, предлагается создать школу труда».
Принудительный труд практикуется повсеместно под страхом тюрем и расстрелов. В февральском постановлении совнаркома за тот же 1919 год мелькают выражения типа: «…взять заложников из крестьян с тем, что если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны».
В 1919–1920 годах вольный наем рабочей силы объявляется буржуазным предрассудком и как форма привлечения — рабочей силы ликвидируется, заменяясь распределением по нарядам и трудовыми мобилизациями. Вся рабочая сила была поставлена на учет «по головам». Специальные постановления правительства объявляли потребность рабочей силы определенных специальностей по отраслям промышленности. Устанавливалась разнарядка, а дальше уже люди с наганами или солдаты с винтовками обеспечивали «доставку» рабочей силы в необходимое место.
