ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. УРАГАН СУДЬБЫ
Майским утром 168… года на одной из пристаней Лондонского порта стоял не без щегольства одетый человек на вид лет двадцати пяти или чуть больше. Cинеглазый и загорелый, с волосами цвета спелого льна и непослушной челкой, и в лихо заломленной треуголке.
Он с полным достоинства видом озирал гавань. Кого тут только не было: и калабрийские шебеки с глазами по бокам форштевня, и мальтийские галеры, и огромные испанские галеоны, и марсельские ромберги; греческие трикандии привезшие товары Османской Порты, португальские баркалоны с большим косым парусом, и даже мощный французский трехпалубный линкор пришедший с визитом вежливости в столицу старого врага и недавнего союзника…
Сотни кораблей у причала или на якорях в гавани: одни только что прибыли, другие уходили в открытое море, а те поднимают паруса, готовясь отплыть; по заливу проворно сновали шлюпки и баркасы, на берегу толпились люди…
Но светловолосого человека они не занимали.
Он внимательно изучал пришвартованный тут же кораблик длиной ярдов около двадцати. Над его украшенным резьбой темно-зеленый борт возвышал ритмично чередующиеся сплетения вант и фалов, унизанных юферсами потемневшего дуба. Молодой человек прошелся вдоль борта по старым доскам пристани, изучая корабль взыскательным взглядом знатока.
Глаз его по хозяйски отмечал позеленевшую медь клюза, забитые сором отверстия шпигатов, грубо намалеванные фальшивые пушечные порты – наивная хитрость чтобы отпугнуть морских хищников… Дойдя до ахтерштевня, круто вздымавшегося вверх вместе с ахтеркастелем – надстройкой кормы, производившей внушительное впечатление, он некоторое время созерцал эту скошенную устремленную вверх башню, украшенную затейливой резьбой акростоля – витые фестончики, дельфины, тритоны, рыбы и Бог весть еще что… По этому признаку даже менее искушенный чем он человек опознал бы судно, вышедшее из-под топоров и рубанков деловитых голландских басcов.[1]
– Работа хорошая… Святая Мария – и что за фигура!
Над ним, на самом верху ахтеркастеля, торчала солидных размеров дама. Густо позолоченные косы ее были толщиной в канат, алые уста раскрыты в вечной улыбке, искусно выточенные зрачки глаз загадочно устремились в сторону горизонта. Пышные деревянные складки платья вздымал неукротимый ветер странствий, а в правой руке мадам кокетливо держала веер размером со крышку от люка.
– Ну и ну! – пробормотал гость, отдавая должное мастерству резчиков. Ибо изготовители корабельных украшений – цех совсем особый, как он знал. Этому искусству поколения резчиков посвящают жизнь и завещают его детям и резчик, даже если живот подведет от голода, ни за что не снизойдет до другого, например плотницкого, ремесла.
Вспоминая свои плавания в Нижние Провинции он улыбнулся – судя по всему фигура эта воплощала представления мастера о том, какой должна быть настоящая красавица. Он еще раз окинул искушенным взглядом корабль – от кормы до носа, где перечеркивал синеву неба бушприт, со всем полагающимся такелажем – блинда-стень-бакштагом, фока-штагом, топенантом… И довольно прищелкнул языком – была в этом корабле некая устремленность вперед, за которой чудились разорванные облака, убегающий горизонт и бесконечная линия курса, проведенная в океанском просторе. Чутьем и опытом он опознал в этом «старичке» хорошего ходока…
Приближающиеся шаги заставили его обернуться.
Беспечно насвистывая «Лиллибульеро», с кормового трапа в его сторону направлялся малый его лет, в сдвинутой на затылок зюйдвестке и распахнутой на мощной шее рубахе.
– День добрый, сэр, – сказал он доброжелательно, хотя глаза смотрели с некоторой настороженностью. Вижу, вам понравился наш «Дублон»? Я его боцман. Тернер, Билли Тернер.
– Как думаете, мистер Тернер, ваш корабль не перевернется от волны если пойдет слишком круто к ветру порожний или с небольшим грузом? – осведомился гость.
– Нет, если груз положат правильно, корму не будет заносить при сильном ветре, – улыбнувшись ответил боцман. Сами видите – кораблик уже сколько времени ходит – ему за двадцать лет уже! Других – и получше и побольше – сколько пошло на дно, а «Дублон» все скрипит! Хороший корабль – у нас такие редко строят – тут еще голландцы нас обставляют. Единственное что плохо – княвдигед пашет волну так, что килевая качка бывает не дай Бог!
– А как оно управляется?
– Вижу, вы сэр на морях не новичок! – одобрительно кивнул боцман. И впрямь вид у него не очень – но руля слушается хорошо, не рыскает… – Тернер видимо готов был говорить о своем корабле часами – даже с незнакомцем. Голландская работа, говорю – что есть то есть!
Гость даже ощутил легкое недовольство – уж больно этот Тернер хвалил старых соперников Англии на море. «Должно быть, черт срет этими голландцами!» – вспомнил он брошенную в сердцах адмиралом Бэттеном фразу – которую нередко вспоминал его отец, служивший под началом сэра адмирала.
– А почему вы спрашиваете? – вдруг спохватился Тернер. Никак зафрахтовать думаете?
– А что – фрахт свободен, мистер Уильям? – осведомился прищурившись незнакомец.
– Да в том то и дело… – махнул тот рукой. Старые хозяева – контора «Пепис и сыновья» вконец разорилась и запродала нас с потрохами какому-то мистеру Ройтону. А капитан наш – Джек Манфред, что-то с этим Дадли… В общем не срослось у старика, ну и ушел – говорил еще, что с таким хозяином только извиняюсь к Дэви Джонсу плыть… Так что сейчас мы без капитана – а вообще если что – то это к мистеру Дадли… Вот – без капитана мы… – повторил он.
