Книга первая. Мирные годы
Керосин во рту.
Быть в большой крестьянской семье единственным ребенком - счастливая доля! Ни с кем не нужно оспаривать лакомый кусок, не нужно делить с братьями и сестрами ласки и внимание взрослых. Все тебе одному! В первые годы после революции крестьянское хозяйство было полностью натуральное. Покупать практически было и негде, и не на что. Базары стали скорее не местом торговли, а местом обмена. Крестьянин сбывал лишнее и тут же приобретал необходимое.
Особенно дорого стоила соль. Рассказывают такой случай. Жил в деревне враль Василий Тарасов. Это был артист! Он лгал так искусно, что в его ловушку попадали все, хотя знали, что ему верить нельзя. Между прочим, его потомки живут и сейчас, и почти все унаследовали эту характерную семейную черту: острословы, мастера шуток и анекдотов.
Страда. Все население деревни - и стар, и млад - жнут серпами рожь. А то скоро осыплется. По проселочной дороге, поднимая тучу пыли, несется телега, а на ней Василий Тарасов наяривает кнутом лошаденку.
- Стой! Куда разогнался? Покури, да соври что-нибудь.
Мужики окружили Василия. Тот, запыхавшись, досадливо отмахивается:
- Какое к черту вранье, тут каждая минута дорога, а вы со глупостями. Но! Пошла!
- Стой, стой! А куда несешься-то?
- Да в Васильсурск [1] ! Не видите что ли, мешки вон лежат.
- А что в Васильсурске?
- Как что? Не знаете, что ли? Вчера пришла баржа с солью. Проклятые черемисы уже, поди, растаскали всю. Спасибо, кум Микей передал, а то бы без соли остался. Но, проклятая! - и, стегнув лошаденку, поскакал дальше.
Услыхав про соль, мужики всполошились. Забыли про все: про осыпающуюся рожь, что нельзя верить Василию, что сами же попросили его соврать. Быстро запрягли лошадей в телеги и двинулись всей деревней в Васильсурск. Это 40 верст. Но соль и не того стоит! Конечно, никакой баржи там не было и в помине. Вот каков был Василий Тарасов!
Другой важный предмет первой необходимости - керосин. Его достать тоже было трудно, жгли очень экономно. Собираясь на посиделки, девушки приносили часто керосин во рту, тайком отхлебнув из горлышка бутылки. Но особенно трудно доставалась одежда. Чтобы соткать полотно, надо проделать уйму работ: посеять коноплю, лен, вырастить, убрать, смолотить (семена идут на масло), смочить, высушить в овине, вычесать, приготовить кудель, потом долгими зимними вечерами прясть нитки, ткать, выбелить на снегу, выстирать полотно и уж потом сшить вручную иголкой рубашки и штаны. Требуется кроме колоссального труда еще много различного инвентаря для каждого этапа производства. Нужно было содержать много скотины как для питания, так и для изготовления одежды. Овец для валенок, пальто и шапок, быков для обуви, птиц для перины.
А чего стоили одни лапти! Изнашиваются они быстро, считай, за две недели! Сколько же нужно погубить молодых лип, а потом вложить труда, чтобы обеспечить лаптями на круглый год семью в 6-7 человек!.. Лыко надо брать тайком, часто ночью. Не дай бог попасться леснику, беды не оберешься. Поэтому в крестьянской семье вся работали круглый год, не покладая рук, в том числе и дети. Им доставался уход за скотиной, которой, повторяю, было много. Вот тут-то медаль оборачивалась обратной стороной - в многодетной семье работали, главным образом, старшие дети, а младшие не принимали участия в общем труде, играли и резвились без забот до 15-летнего возраста.
Ну, а если в семье один ребенок? Тут уж не взыщи, браток, на тебя ложатся сразу все заботы о скотине с самого раннего детства, которого, кстати сказать, у тебя, получается, вообще не будет.
С пяти лет я начал пасти гусей и уток, потом овец и коров. А затем и лошадей. Летнее утро. В три часа уже рассветает. Мать доит коров и будит меня.
- Вставай, сынок, вставай! Люди уже погнали коров, останешься один, смеяться будут! Вставай! Я лег накануне поздно, ведь как не побегать с ребятами, не поиграть с ними, не половить майских жуков. Поэтому вставать уж очень неохота, спать хочется - страсть! Мать приподнимает меня с постели, я сажусь с закрытыми глазами и сплю сидя. Дедушка обувает в лапти (сам еще не умею). Мать одевает меня в армячишко, надевает через плечо холщовую сумку с горбушкой хлеба, солью, бутылкой молока и одним яйцом и выпроваживает со двора. У меня глаза слипаются, я плачу навзрыд, шагаю , пошатываясь, с хворостинкой в руке за коровой. Видя мое состояние, взрослые нарочно подтрунивают:
- Ах, какой маленький! Как жалко! Зачем его так рано разбудили?
Услышав это притворное сочувствие, я начинаю еще сильнее реветь. Только выйдя за околицу, окончательно просыпаюсь, перестаю плакать, озираюсь вокруг.
День между тем разгорается. В вышине заливаются жаворонки, дует слабый, прохладный ветерок. Пересекаем небольшое поле, входим в лес, растущий по кряжу реки Суры. Загоняем коров в лес и завтракаем, извлекая содержимое сумок. Все старше меня лет на пять, я самый маленький. О коровах и не думаем - все равно дальше Суры не пойдут. Играем самозабвенно до самого вечера, пока коровы не выйдут из леса. Вечером гоним обратно.
1 посёлок в Воротынском районе Нижегородской области. пристань на Волге, при впадении реки Сура
