Войдя в церковь, я снова увидел ту красивую девочку. Я заметил ее еще раньше, в молодежном центре. Тогда она улыбнулась мне и сказала: «Привет». С тех пор я разыскивал ее.
Длинные церковные скамейки убрали в сторону, чтобы дети могли танцевать. Красивая девочка кружилась в танце с моим другом Китом, лучшим танцором в округе. Я смотрел на нее во все глаза, даже когда ко мне подошла моя подруга Эмили, как будто в церкви никого больше не было. Эмили спросила:
– Где ты был? Ты ведь на локине[1]. Это значит, что ты должен оставаться здесь всю ночь.
Ее брови стали похожи на две выцветшие галочки. Это означало, что она не в себе.
Я указал на красивую девочку:
– Кто такая?
– А я откуда знаю? – Эмили поправила очки на курносом носу. – Я тут вообще ни единой души не знаю.
На девочке была короткая юбка, длинные ноги легко летали над полом, когда она танцевала. Белокурые волосы были заплетены в такие клевые афроамериканские косички, никак не могу запомнить, как они называются. Короче, много-много длинных штучек по всей голове.
Я прошел мимо группы ребят, игравших на полу в карты, и направился прямо к той девчонке. Остановился в четырех футах от нее – достаточное расстояние для вежливого человека, как говорит мама. Я всегда подхожу к людям слишком близко, вызывая у них неловкость. Им нужно личное пространство, говорит мама. Но, даже стоя на таком расстоянии, я видел ее длинные ресницы. Они были похожи на перышки птенца. Однажды я видел птенца очень близко. Он выпал из гнезда в нашем дворе, и Мэгги забралась на лестницу, чтобы положить его обратно. Мне ужасно захотелось протянуть руку и дотронуться до вздрагивающих ресниц девочки, но я понимал, что это не самая удачная мысль.
Внезапно Кит остановился. Он смотрел прямо на меня.
– Что тебе надо, богатенький парнишка? – спросил он.
Я смотрел на девочку. Ее глаза под пушистыми ресницами были голубыми. В мозгу родились слова, которые переместились к губам так быстро, что я не смог их остановить.
– Ты мне нравишься, – сказал я.
Ее глаза широко открылись, губы тоже, так что получилось розовое О. Она рассмеялась. Я тоже. Иногда люди смеются надо мной, иногда со мной, и я надеялся, что это был второй случай.
Девочка молчала, но Кит подбоченился и снова раскрыл рот:
– Иди поищи кого-нибудь другого для своих привязанностей, богатенький парнишка.
Интересно, с чего это он все время называет меня богатеньким парнишкой, хотя прекрасно знает мое имя?
Я покачал головой:
– Но мне нравится она.
Кит встал между мной и девочкой. Он был так близко от меня, что я почувствовал неловкость, о которой говорила мама. Мне пришлось смотреть на него снизу вверх, от чего закружилась голова.
– Ты разве не знаешь, что такое личное пространство? – спросил я.
– Послушай, – сказал он, – ей шестнадцать. А тебе – жалкие четырнадцать.
– Пятнадцать, – сказал я, – просто я молодо выгляжу.
– Тогда почему ты ведешь себя, как четырнадцатилетний? – И он захохотал.
Его зубы были похожи на большие белые куски жвачки, которую любит Мэгги. А я ее ненавижу, потому что от нее саднит язык.
– Оставь его в покое, – сказала красивая девочка. – Просто не обращай на него внимания, и он уйдет.
– Тебя не выводит из себя то, как он на тебя смотрит? – спросил ее Кит.
Девочка протянула руку, чтобы отодвинуть Кита в сторону. Потом взглянула на меня.
– Милый, ты бы лучше шел отсюда, – сказала она. – Целее будешь.
А что со мной могло произойти? Я стоял в безопасном месте, ничего такого не делал, альпинизмом не занимался, хотя очень хотел, но мама запретила.
– Как тебя зовут? – спросил я девочку.
– Убирайся в свой гребаный дом на воде, – сказал Кит.
– Если я скажу тебе свое имя, ты уйдешь? – спросила девочка.
– Окей, – сказал я. Мне нравилось, что мы с ней заключаем сделку.
– Меня зовут Лейла, – сказала она.
Лейла. Новое имя. Красивое, как она.
– Неплохо, – сказал я. – А меня зовут Энди.
– Приятно познакомиться, Энди. Ну вот, теперь ты знаешь мое имя и можешь уходить.
Я кивнул, поскольку должен был соблюсти свою часть сделки.
– До свидания, – сказал я и повернулся, чтобы уйти.
– Законченный дебил. – Кит проговорил это совсем тихо, но у меня был очень хороший слух, и эти слова завели мой стартовый механизм.
Я повернулся к Киту и ударил его. Сначала в живот, потом в подбородок. Он тоже, кажется, меня ударил, судя по синякам и кровоподтекам, обнаружившимся позже, но тогда я ничего не почувствовал. Я атаковал его, держа голову низко, как бык, забыв о том, что я только пяти футов ростом, а он намного выше. Когда я завожусь, то становлюсь офигенно сильным. Вокруг поднялись шум, вопли и все такое, но весь этот галдеж лишь глухо отдавался в голове. Я не слышал слов, которые выкрикивали. Только бзззззззз – гудение, становившееся тем громче, чем больше я наносил ударов.
