Крокодил

Крокодил

Произведения Альберто Моравиа проникнуты антифашистским и гуманистическим духом, пафосом неприятия буржуазной действительности, ее морали, ее идеалов.

Жанр: Классическая проза
Серия: Мастера современной прозы
Всего страниц: 4
ISBN: -
Год издания: 1978
Формат: Полный

Крокодил читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал



Около пяти часов вечера синьора Карапузо надела шляпку и отправилась с визитом к синьоре Верзили.

Синьора Верзили, супруга директора банка, занимала большую квартиру в бельэтаже несколько обветшавшего, по аристократического палаццо, расположенного в квартале некогда фешенебельном, а ныне пришедшем в полный упадок. Для синьоры Карапузо, муж которой был подчиненным синьора Верзили, визит этот представлял исключительную важность. Во-первых, живя в нескольких хоть и новых, но жалких комнатенках одного из многоэтажных зданий на окраине города, она по своему общественному положению стояла значительно ниже синьоры Верзили. Во-вторых, синьора Верзили впервые после почти что годового знакомства, соизволила пригласить ее к себе в гости.

Синьора Карапузо удивительно походила на суетливую курицу, которая, готовясь снести яйцо, долго и старательно, с загадочным видом разгребает землю. Была она маленькой, широкобедрой, с крупными чертами смуглого лица, близко посаженными глазами и остреньким носом. Синьора Верзили, напротив, была величественной, высокой и дебелой дамой, надменной, манерной, жеманной, надутой, чванливой и чрезвычайно важной. У синьоры Карапузо имелось пятеро маленьких детей, и ни о чем другом говорить она не могла. У синьоры Верзили детей вовсе не было, зато она посещала театральные спектакли, покровительствовала музыкантам и декламировала стихи. Синьора Карапузо почти всегда одевалась в черное, носила большие туфли, напоминающие крестьянские сабо, и нелепые зеленые шляпки, украшенные бисером и вуалетками. И напротив, о синьоре Верзили можно было сказать, что она не снимает вечернего платья, либо лиловатых, либо темно-зеленых тонов. Не удивительно, что при столь больших различиях между обеими дамами синьоре Карапузо, совсем недавно приехавшей из провинции, синьора Верзили представлялась совершенством, живым воплощением столичного изящества, а ее салон — чуть ли не алтарем храма, святилищем в пещере оракула.

Впрочем, столь робкое и восторженное поклонение не помешало синьоре Карапузо составить для себя определенный план, как ей следует действовать во время визита. План этот заключался в твердом намерении глядеть во все глаза и хорошенько запомнить все, что будет говорить и делать синьора Верзили, а также постараться, запечатлеть в памяти то, что покажется ей в доме синьоры Верзили наибольшей достопримечательностью. Мы уже говорили, что синьора Карапузо была провинциалка; добавим, что родители ее были людьми бедными и воспитание она получила далеко не блестящее. Поэтому ее вечно мучали сомнения, когда дело касалось светского этикета, знание которого совершенно необходимо жене банковского чиновника, мечтающего сделать хорошую карьеру. Надо ли даме первой подавать руку мужчине или ждать, пока он сам тебе ее протянет? Следует ли, сморкаясь, отворачивать лицо в сторону? Прилично ли даме курить? Можно ли сидеть, закинув ногу на ногу? Снимать ли перчатки здороваясь? Надо ли вставать всякий раз, как в комнату входит новое лицо? Можно ли размачивать печенье в чае или же надо кушать его сухим? И вообще, как приличнее подать чай? С пирожными или с сухариками? Как обставить квартиру? Какие занавески повесить в гостиной? И какие в столовой? Как должна быть одета горничная? Какой туалет следует надевать в пять часов вечера, принимая приятельниц? И так далее, и тому подобное. Синьора Карапузо надеялась, что во время этого визита манеры и поведение хозяйки дома помогут ей разрешить множество подобного рода вопросов, раз и навсегда покончив с мучающими ее сомнениями.

Кроме того, синьора Карапузо, в душе которой этот визит вызвал лавину дотоле скрытого тщеславия, надеялась, что синьора Верзили пригласит на чай нескольких своих приятельниц, дам не менее светских и элегантных. Правда, сегодня была не пятница, день, в который синьора Верзили обычно принимала гостей. Но все равно, могла же она, чтобы уважить синьору Карапузо, позвать кое-кого из своих приятельниц, хорошо известных в банковских кругах: синьору Зануди, например, синьору Дурило, синьору Балдуччи. Синьора Карапузо почти не сомневалась, что если встретит у синьоры Верзили этих дам — каждая из которых имела свой журфикс — то уж как-нибудь сумеет выбить из них парочку приглашений. А там — за одним приглашением последуют другие…

Однако тут синьору Карапузо постигло разочарование. Синьора Верзили приняла ее в небольшой полутемной гостиной, которая показалась синьоре Карапузо обставленной в восточном стиле, поскольку там стояла резная мебель, а на стенах висело оружие и ковры. Гостиная же, в которой проходили знаменитые приемы, оказалась закрытой; свет в ней не горел, и сквозь стекла двустворчатой двери ничего нельзя было разглядеть. Хозяйка дома в темно-красном бархатном платье с искусственной розой на большом декольте встретила синьору Карапузо любезно, даже приветливо, но с холодной вежливостью. Усевшись друг против друга на краю софы, дамы тут же принялись болтать в приглушенном свете лампы, тоже в восточном стиле.

Разочаровав синьору Карапузо в ее мечтах завязать знакомства со светскими дамами, синьора Верзили не обманула остальных надежд своей гостьи. Прихлебывая чай и отвечая на церемонные, чуть равнодушные вопросы синьоры Верзили о ее доме, детях, муже, даче и тому подобных мало кого волнующих предметах, синьора Карапузо имела возможность сделать множество ценных наблюдений. Синьора Верзили сидела, высоко закинув нога на ногу под темно-красным бархатным платьем; она не макала сухарики в чай, а кусала их, слегка приподнимая при этом верхнюю губу; она не сморкалась (правда, у нее не было насморка); время от времени томным движением руки она поправляла свои пышные светлые волосы, уложенные в старомодную прическу; спросив у синьоры Карапузо, налить ей чая покрепче или послабее, она как ни в чем не бывало жестом ласковым и доверительным положила ей на колено руку; говорила она вполголоса, отчетливо произнося каждый слог и поджимая губы; поднося чашку ко рту, она слегка оттопыривала мизинец, на котором красовался большой зеленый камень; выплевывая вишневую косточку, попавшуюся ей в шоколадной конфете, она прикрыла рот рукой; к чаю были поданы сладкие и соленые сухарики — и никаких пирожных; она не переставая курила, посасывая длинный красный мундштук (вероятно, цвет его должен был гармонировать с цветом ее платья), и выпускала дым через нос; пепельницу она называла явно иностранным словом «сандрие»…


Еще от автора Альберто Моравиа
Аморальные рассказы

Прожив долгую и бурную жизнь, классик итальянской литературы на склоне дней выпустил сборник головокружительных, ослепительных и несомненно возмутительных рассказов, в которых — с максимальным расширением диапазона — исследуется природа человеческого вожделения. «Аморальные рассказы» можно сравнить с бунинскими «Темными аллеями», вот только написаны они соотечественником автора «Декамерона» — и это ощущается в каждом слове.Эксклюзивное издание. На русском языке печатается впервые.(18+)


Чочара

Один из самых известных ранних романов итальянского писателя Альберто Моравиа «Чочара» (1957) раскрывает судьбы обычных людей в годы второй мировой войны. Роман явился следствием осмысления писателем трагического периода фашистского режима в истории Италии. В основу создания произведения легли и личные впечатления писателя от увиденного и пережитого после высадки союзников в Италии в сентябре 1943 года, когда писатель вместе с женой был вынужден скрываться в городке Фонди, в Чочарии. Идея романа А. Моравиа — осуждение войны как преступления против человечества.Как и многие произведения автора, роман был экранизирован и принёс мировую славу Софии Лорен, сыгравшую главную роль в фильме.


Скука

Одно из самых известных произведений европейского экзистенциа­лизма, которое литературоведы справедливо сравнивают с «Посторон­ним» Альбера Камю. Скука разъедает лирического героя прославленного романа Моравиа изнутри, лишает его воли к действию и к жизни, способности всерьез лю­бить или ненавидеть, — но она же одновременно отстраняет его от хаоса окружающего мира, помогая избежать многих ошибок и иллюзий. Автор не навязывает нам отношения к персонажу, предлагая самим сделать выводы из прочитанного. Однако морального права на «несходство» с другими писатель за своим героем не замечает.


Равнодушные

«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.


Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью.


Рассказы

Опубликовано в журнале "Иностранная литература" № 12, 1967Из рубрики "Авторы этого номера"...Рассказы, публикуемые в номере, вошли в сборник «Вещь это вещь» («Una cosa е una cosa», 1967).


Рекомендуем почитать
A.A. Рассказов

«Скончался A.A. Рассказов.Какое старое это имя!Какого далекого, какого другого времени!Все те светила, среди которых небольшой, но яркой звездочкой горел в Малом театре его талант, давным-давно перешли в „труппу Ваганьковского кладбища“…».


A.B. Барцал, или История русской оперы

«В Большом театре Мазини и Станио чаровали публику в „Трубадуре“. Красавец Станио сверкал в „Пророке“. Молодой Мазини увлекал каватиною в „Фаусте“.Дезире Арто потрясала в Валентине. Джамэт гремел своим „Пиф-паф“ в Марселе и песнью о золотом тельце в Мефистофеле…».


Медное царство

Ваня никогда и подумать не мог, что его исчезнувшая невеста — сказочная царевна. Однако же царевна и есть, хочешь не хочешь, а надо идти и вызволять горемычную. Да не абы куда, а в Медное царство — край далекий, про который никто и слыхом не слыхивал. Одним словом, сказочный мир. И чего только не встретит Ваня на своем пути! Тут и Баба‑яга, и трехглавые змеи, и Жар‑птица беспременно водятся. Страшно? Конечно, страшно, всякий бы испугался. Да только ничего не поделаешь — надо спешить на выручку своей нареченной.


Богословие иконы

Книга основана на курсе лекций, читаемых Ириной Константиновной в университете.


Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.


Кошки-мышки

Грозное оружие сатиры И. Эркеня обращено против социальной несправедливости, лжи и обывательского равнодушия, против моральной беспринципности. Вера в торжество гуманизма — таков общественный пафос его творчества.


Избранное

В книгу вошли лучшие произведения крупнейшего писателя современного Китая Ба Цзиня, отражающие этапы эволюции его художественного мастерства. Некоторые произведения уже известны советскому читателю, другие дают представление о творчестве Ба Цзиня в последние годы.


Кто помнит о море

Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.


Молчание моря

Веркор (настоящее имя Жан Брюллер) — знаменитый французский писатель. Его подпольно изданная повесть «Молчание моря» (1942) стала первым словом литературы французского Сопротивления.Jean Vercors. Le silence de la mer. 1942.Перевод с французского Н. Столяровой и Н. ИпполитовойРедактор О. ТельноваВеркор. Издательство «Радуга». Москва. 1990. (Серия «Мастера современной прозы»).