Под зелёным холмом спит древний король
В скальном чертоге своём
Над дорогой в Гластонбери звенели детские голоса. Тринадцатилетняя Гвинет Мэйсон опустила тяжёлую корзину и повернула голову туда, где сквозь туман проступали смутные очертания Тора. Рядом с этим исполинским холмом, что высился, как остров, среди зелёных полей, нетрудно было поверить, будто король Артур и правда спит где-то там, в подземном чертоге…
And lost knights lie with him
Their swords sleeping still…
И рыцари в латах с ним рядом спят
Долог их сон вековой…
Ребятишки гурьбой подбежали к Гвинет и весело запрыгали вокруг, взявшись за руки. Гвинет рассмеялась. Она знала все эти раскрасневшиеся рожицы, помнила все их синяки и разбитые коленки, которые частенько помогала лечить. Внезапно хоровод рассыпался, и малышня стаей гусят покатилась дальше, шурша подошвами по влажным камням дороги.
Чуть позади её брат Гервард тоже остановился передохнуть. И без того невысокий, парень ещё сгибался под тяжестью двух огромных мехов с элем.
— Давай скорей! — окликнула Гвинет. — Рабочие ждут.
Её корзина тоже была совершено неподъёмной. Можно подумать, она набита железом, а не едой для каменщиков, что восстанавливают аббатство после пожара. Джефри Мэйсон, хозяин единственного в Гластонбери трактира «Корона», ежедневно посылал рабочим сыр, хлеб, эль и холодную грудинку.
— Ещё не опаздываем, — Гервард ободряюще улыбнулся сестре, как будто это он был старше почти на целый год. — Был бы полдень, мы бы услышали, как звонят к службе.
Как и все жители деревни, Мэйсоны привыкли определять время по монастырскому колоколу.
Дождавшись, пока брат поравняется с ней, Гвинет подняла свою тяжёлую ношу и зашагала по направлению к аббатству. Вот уже виднеется над стеной крыша часовни Пресвятой Девы, а вот угол башни, которая когда-нибудь станет частью нового большого храма. Шесть лет назад страшный пожар уничтожил старое аббатство. Гвинет помнила, как выскочила во двор в одной ночной рубашке, помнила холод камней под босыми ногами, крики, треск и пляшущие на фоне чёрного неба языки оранжевого пламени, с жадностью голодного зверя пожиравшего древние постройки. Теперь на месте сгоревшего храма постепенно росли стены нового, ещё более величественного, чем прежний.
Гвинет втащила корзину в ворота и застыла в недоумении. Обычно в это время здесь вовсю стучали молотки и лязгали зубила, но сегодня было необычно тихо. Каменщики в кожаных фартуках небольшими группами разбрелись по двору. Кто-то болтал, кто-то просто глазел по сторонам. Почему они не работают?
Промозглый ветер швырнул в лицо Гвинет копну её рыжеватых волос. Девочка вздрогнула и поплотнее завернулась в плащ.
Подошёл Гервард и со стоном скинул с плеч тяжёлые мехи.
— Что стряслось?
— Не знаю, — вздохнула Гвинет. — Иногда мне кажется, что строительство никогда не кончится.
Гервард промолчал, но Гвинет увидела, как он стиснул зубы. Им было о чём беспокоиться. После пожара в аббатство почти перестали приходить пилигримы. Никто больше не останавливался в «Короне», не покупал еды и безделушек в деревенских лавках. Что станет с жителями Гластонбери, если аббатство не будет восстановлено, и паломники не вернутся?
Дружеский оклик отвлёк Гвинет от мрачных раздумий. Через заросший травой двор к ним спешил невысокий плотный человек. Седые пряди в чёрных волосах делали его похожим на барсука. Гвинет замахала рукой в ответ.
— А вот и дядюшка Оуэн. Сейчас он нам все расскажет.
Оуэн Мэйсон, потирая руки, подошёл к племянникам.
— Обед! — обрадовался он. — Отрадное зрелище в сей стылый день!
— Что случилось? — спросил Гервард. — Почему никто не работает?
Дядюшка Оуэн помрачнел.
— Камня нет. Сегодня должны были прийти новые баржи, но — увы!
Он подхватил один из мехов с элем и зашагал в сторону строящегося храма. Гвинет и Гервард с остальными припасами побрели следом.
— Почему же нет камня? — спросила Гвинет.
Оуэн пожал плечами.
— Никто не знает. Лорд Ральф послал кого-то из своих людей выяснить, в чём дело, но, я думаю, за камень просто не заплатили. А нам остаётся лишь сидеть, сложа руки.
Он повернул руки ладонями вверх — широкие загрубевшие руки каменотёса, покрытые сетью шрамов — там, где резец срывался и вместо камня вгрызался в его собственную плоть.
— Король должен прислать денег! — воскликнул Гервард. — Разве он не хочет, чтобы аббатство было восстановлено?
Дядюшка Оуэн отрывисто хохотнул.
— Все деньги короля Ричарда уходят на войну в Святой Земле, — ответил он. — Плевать ему на то, что с нами будет. Говорят, он продал бы Лондон, если б нашёл покупателя.
Гвинет знала, что дядюшка говорит правду. В первые же месяцы после пожара король Генрих дал денег на восстановление аббатства и даже прислал лорда Ральфа Фиц-Стивена надзирать за работами. Но Генрих умер. Уже год, как Англией правит его сын Ричард, а приток денег в аббатство почти иссяк.
Хмуро глядя на недостроенные стены, Гвинет стала раздавать рабочим хлеб, сыр и копчёную грудинку. Её брат развязал один из мехов и разливал эль в большие рога для питья. Он тоже выглядел мрачным, и Гвинет понимала, что это из-за денег, которых не хватает даже на камень.
