Тексты Старого Семёна были опубликованы на сайте ChessPro с 2007 по 2014 гг. Часть из них вошла в книгу “Из дубля”
Когда-то поиграть блиц в Москве было проблемой. В ЦШК, например, часы выдавали только избранным. Да и в других клубах получить инвентарь было трудно. Летом спасали парки. Два самых популярных места были "Сокольники" и "Эрмитаж". В Сокольниках, по-моему, павильон существует до сих пор, а "Эрмитаж" - что ж поделаешь, кусочек дорогой земли в центре Москвы - деревянный павильон сгорел в эпоху рыночных отношений. И всё. Нет - значит и не было. Но он же был!
Это было в семидесятые годы. Станции метро "Пушкинская" еще не было, я ходил в "Эрмитаж" от "Маяковской", сначала заворачивал в крохотный кафетерий, где делали яичницу-глазунью с колбасой в маленьких алюминиевых сковородках. А уж потом по Садовому до Каретного ряда.
Сад начинался с кинотеатра, который затем переделали в Театр миниатюр. Справа - Зеркальный театр, а дальше, в глубине, стоял еще один театральный зал, очень красивый, деревянный. Он потом сгорел, на его месте был небольшой пустырь.
Театр миниатюр возглавлял в те годы Рудольф Рудин, пан Гималайский из "Кабачка 13 стульев". Почему-то он часами сидел на лавке напротив служебного входа, положив ногу на ногу. Сидел, смотрел по сторонам, покуривал, раскланивался со знакомыми – рядом с садом стоял большой жилой дом, построенный для работников Москонцерта, и пожилые артисты ходили в "Эрмитаж" подышать свежим воздухом.
И вот, оставив по правую руку пана Гималайского, а по левую - рыбный ресторан, я и попадал, наконец, в шахматный павильон.
Деревянная развалюха, где хранился инвентарь - столы, стулья, шахматы, часы. Рядом - крытая веранда, где можно было играть, если пошёл дождь. Если же погода была хорошая, то столы выносили просто на улицу рядом с павильоном. Тут же, в саду - концертные залы, ресторан, многочисленные павильоны с пивом - по тем временам большая редкость. Говорили, что ещё раньше, в шестидесятые, стояли и винные автоматы. Во всяком случае, мне рассказывал один любитель, Толя И., что как-то он предложил гроссмейстеру Васюкову (которого он не знал в лицо), заглянувшему вместе с супругой в павильон, сыграть по стаканчику за партию. Васюков вежливо отказался и ушёл. После чего Толе сказали, кому он сделал предложение, от которого, казалось, невозможно отказаться.
– А я видел по глазам, что хотел сыграть, – говорил Толя, – жены постеснялся!
Заведовала всем хозяйством Юлия Сергеевна Балясная. Было ей лет под семьдесят. А может, и больше. До пенсии она преподавала математику в школе. К ней относились с симпатией, но обходили стороной. Иначе Юлия Сергеевна начинала говорить, и несчастный, вместо того, чтобы рубиться в блиц, должен был выслушивать её бесконечные монологи. Между прочим, как-то она сказала мне: "Деточка, я ведь на всех вас стучу. Меня заставляют".
Помню один случай, который меня, по молодости, неприятно поразил. Ходил в "Эрмитаж" играть Володя Б. - красивый высокий блондин. Как и все, он старался к Юлии Сергеевне близко не подходить. Сидел себе и играл в шахматы. Но однажды он появился с девушкой под руку - видимо, надо было убить время. И вот он подходит к Юлии Сергеевне, наклоняется, и целует ей руку. Та, естественно, счастлива. Но когда Володя пришёл в следующий раз играть, то не то, что руку поцеловать - близко не подошёл к Юлии Сергеевне.
В павильоне и около него всегда было много народу. Были любители, жители окрестных домов. Были перворазрядники и кандидаты. Бывали мастера. Часто приходили корифеи московского блица - Арбаков, Царев, Зак, Файнов, Володя Сутеев, сын знаменитого художника. Позже появились и другие - Дима Гнесин, Выжманавин, Киселёв. Заходили Карен Григорян, Дорфман, Лемачко, Коноплёва. Прошло много лет. Кто-то умер, кто-то уехал. Кто-то играет до сих пор. Некоторых иногда вижу по телевизору - один крупный бизнесмен, другой депутат Госдумы, третий генерал-полковник и Герой России...
Как было его имя - никто не знал. Звали его Змей. Молодой, всегда небритый, парень со странностями. Приходил каждый день, в руках - "Спидола". Садился играть и включал "Голос Америки" на полную громкость. Говорили, что у него справка из психдиспансера. Во всяком случае, никакая милиция его не трогала.
Было ему на вид лет тридцать пять, про себя рассказывал, что работает литературным негром, пишет за секретарей Союза Писателей.
— Сколько же они вам платят? - спросил я.
— Триста в месяц плюс гонорар за первую публикацию, - ответил Гриша.
— Здорово! - говорю.
— А знаешь, как тяжело? Это ж не под Бунина писать и не под Чехова. Стиля-то у них нет никакого. Мучаюсь, ты себе не представляешь!
Ходил в павильон один пожилой перворазрядник, по фамилии Чернышев. Был он пенсионер, по специальности юрист, проработал всю жизнь то ли адвокатом, то ли следователем, сейчас и не вспомню. Любил поговорить, повспоминать былое. Один запомнившийся монолог постараюсь воспроизвести.
"Это перед войной было, я тогда в Ростове жил. И шел у нас процесс, он в газетах ростовских освещался, да я и на суд несколько раз ходил. Судили одного завскладом, судили по закону, который есть только у нас и в Иране. Называется он у юристов "Где взял?". То есть, получал он мало, ну, чтобы тебе было понятно, рублей семьдесят по нынешнему. А жил хорошо, дачу себе построил двухэтажную, дорожка к дому битым кирпичом выложена была. Ну, его и судили, стало быть. И вот помню, я в зале сижу, прокурор говорит:
