Эльчин
КРАСНЫЙ МЕДВЕЖОНОК
Перевод на русский - А. Орлова
Дж. Салимов работал инженером на судоремонтном заводе, и вот сегодня он снова задержался после работы часа на полтора, просмотрел кое-какие чертежи и подумал немного. Потом он долго глядел на прикнопленную к стене футбольную таблицу: интересно, войдет "Нефтчи" в восьмерку сильнейших команд или нет?
Выйдя из заводских ворот, он сел на троллейбус и вышел прямо у своего дома на улице Низами; сначала ключом открыл дверь и уже после этого, нажав на кнопку звонка, вошел в квартиру.
Звонок этот прозвучал так странно, так неестественно, что Дж. Салимов и сам удивился; удивился как будто и этот темный коридор, и этот вобравший в себя годичную пыль диван, и кресла, и этот платяной шкаф, и книжные полки, и эти панельные стены, казалось, застыли в изумлении, и даже как будто вздрогнул сидящий в кресле большой красный медвежонок, казалось, что и Лейла сейчас закричит: "Папа пришел, откройте дверь!".
Этот красный медвежонок может вздрогнуть и даже подпрыгнуть, а Лейла уже здесь не закричит: "Откройте дверь, папа пришел!".
Без Лейлы нет для него жизни - без сомнения, это ложь; вот нет Лейлы, а он живет; Лейлы нет, а вся эта мебель стоит на месте, и телевизор можно включить, и радио передает последние известия, и на улице так же шумят машины, холодильник на кухне так же работает, а то стоит тихо, и этот красный медвежонок все в той же позе, с той же улыбкой сидит в кресле, только не тикают часы на стене.
Дж. Салимов закурил сигарету, потом завел настенные часы. Они показывали без десяти три, а на самом деле был уже восьмой час, вечер, но он не перевел стрелки, ведь это не имело никакого значения.
Часы затикали, но и это тиканье было каким-то вялым, безжизненным, как и все эти вещи, как этот красный медвежонок.
Вдруг Дж. Салимова прошиб холодный пот, по телу ||' побежали мурашки, ему вдруг показалось, что Лейла умерла. Потом он пошел на кухню, вода опять не шла, он полил себе из чайника, умылся.
В кухне на стене висел календарь, на листке было обозначено шестнадцатое мая, на картоне позади календаря - портрет Бетховена, он совсем пожелтел, как будто это лист ореха и сейчас конец осени.
Сегодня было одиннадцатое июля.
Шафига, забрав с собой Лейлу, ушла из этого дома двадцать второго марта; апрель, май, июнь - три месяца и одиннадцать дней; три месяца одиннадцать дней и там девять - итого три месяца и двадцать дней, как они ушли; а сколько пройдет лет с тех пор, как они ушли, до смерти Дж. Салимова: десять, двадцать или сколько там - это не имеет значения, он без Шафиги, без Лейлы, и так будет всегда, и эти две комнаты умерли, и все вещи, и никогда они не оживут, потому что умер и сам Дж. Салимов и никогда уже не воскреснет, потому что ото не имеет смысла, не имеет никакого смысла.
Это был день новруз-байрама. Да, ушли они в день новруз-байрама.
Лейла вырастет, выйдет замуж, может быть, будет счастлива - без него.
А может, Лейла вырастет, выйдет замуж или не выйдет, но будет несчастна без него.
И Шафига станет бабушкой, постареет, поседеет - без него.
Вернувшись в комнату, он открыл окно на улицу, высунулся в окно, и вдруг ему представилось, что вот сейчас по этой улице пройдет похоронная процессия. Рядом в окне показалась голова артиста, живущего по соседству. Увидев Дж. Салимова, он, как обычно, улыбнулся криво и поздоровался: "Добрый вечер, сосед".
Затем Дж. Салимов сел на диван и посмотрел на красного медвежонка: "Добрый вечер, сосед".
Вот бы случилось сейчас чудо: встал бы этот красный медвежонок с места и крутнул бы сальто. Чудеса бывают только в сказках.
Лейла тоже это понимала, хотя и говорила: "Неправда, чудеса бывают не только в сказках, я сама видела по телевизору, как птичка превратилась в человека".
И еще Лейла говорила, что медведь - это же медведь, потому что в зоопарке он не красный, а медведь должен быть красный, как мои медвежонок.
Этого красного медвежонка подарил Лейле в прошлом году, когда ей исполнилось четыре года, ее дедушка, отец Шафиги, Мамед-киши. Позавчера он приходил сюда, все посматривал на этого медвежонка, но постеснялся попросить, наверно, Лейла каждый день дергает его: "Где мой красный медвежонок?"
И сейчас Дж. Салимову был невыносим самый вид этого медвежонка, обычное выражение его мордочки, его привычная поза, потому что этот красный медвежонок всегда был с Лейлой, он улыбался ей, и с ней он играл; это был самый близкий друг Лейлы.
Конечно, Дж. Салимов мог выкинуть этого красного медвежонка, но тогда уже и в самом деле было бы все кончено.
А разве сейчас не все кончено?
Позавчера он так и сказал Мамеду-киши. Мамед пришел к нему как бы без ведома Шафиги, он говорил: "Бросьте вы это, хватит, наконец; пойдем, - говорил он, - к Шафиге, или хотя бы позвони, все будет в порядке". Но он сказал: "Нет, отныне все кончено". Может, и правда Мамед-киши пришел без ведома Шафиги, вполне может быть, он хороший старик, Мамед-киши. Он говорил: "Не упрямься..."
Что означает это слово - упрямство? Может быть, так называется чувство собственного достоинства? Если это и есть упрямство, то да здравствует упрямство. Жить без Лейлы можно, вот так, пусть даже среди этих мертвых вещей, и без Шафиги можно прожить, но без собственного "я" - пусть другой кто-нибудь попробует, только не Дж. Салимов, потому что он уже пробовал - ничего не получилось.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
