– Я обожглась!
– Чего? – Гоша упал на колени и рассматривал покрасневший горячий куб, не понимая, как такое возможно.
Внезапно, Соня начала шататься из стороны в сторону, чего с ней не происходило, даже когда она была сильно подвыпившая. В глазах резко потемнело, а в ногах чувствовалась слабость, казалось, что ещё чуть-чуть, и они сломаются под весом тела девушки.
Тоже происходило и с Денисом, который от сильной боли схватился за голову, и не в силах даже закричать, открыл рот и жутко кряхтел.
– Что с вами? – Гоша же растерялся и бегал вокруг уже упавших на песок друзей, которые молча бились в конвульсиях не в силах попросить о помощи.
Я оказалась в незнакомой мне квартире, точнее на кухне, обделка которой не менялась ещё с восьмидесятых, наверное. Будто оказалась в квартире самой обычной советской семьи. Хоть бы я ошибалась.
За окном ночь, и всё, что помогает мне ориентироваться в пространстве это свет уличного жёлтого фонаря и луны, которые отражались на плитке над раковиной и недавно мытых и ещё мокрых стаканах. Стол был чист и пуст, но над ним на стене висел пожелтевший тетрадный листок, приклеенный туда на один маленький кусок скотча, будто он последний, на котором было написано:
– Кирилл, ужин в кастрюле.
Чья же это квартира, и почему я оказалась здесь? Сделав несколько шагов в сторону коридора, я тут же остановилась, когда по всей квартире пробежал громкий скрип старых деревяшек. Казалось, что в доме прогремел гром, который, наверное, услышал каждый.
– Тише, тише… – Я осторожно переставляла ноги, внушая себе, что создаю меньше шума.
Таким же светом, как и на кухне, был освещён зал. У самой дальней стены, на которой, по всем канонам, висел красивый ковёр, узоры которого отчётливо читались, под белоснежным выделяющимся на фоне всего одеялом кто-то спал. Да так крепко, что даже не пошевелился от моих достаточно громких шагов и скрипов деревяшек. Судя по всему, там спала жена некого Кирилла.
Вдруг, после того как я моргнула, комната была залита красным светом. Да так, что пришлось выставить руки перед собой, чтобы не ослепнуть. Свет шёл с улицы, будто бы за окном стояла гигантская лампа, лучи которого проникали даже в самый потаённый уголок и щель. Недолго думая, я начала потихоньку уходить оттуда, делая такие же маленькие шажки, вспоминая, что в этом зале спит женщина.
Но сделав пару шагов назад, я упала на пол, запнувшись об табуретку, которой здесь не было до того, как я появилась здесь. Подняв голову вверх, над собой я увидела не длинную старую тугую верёвку. Взгляда было не оторвать. Она загипнотизировала меня, не давая даже встать с пола после падения. Эта верёвка настолько поглотила моё внимание, что даже забыла о красном свете, будто бы его и нет.
Моргнув уже второй раз, исчез жуткий красный свет и верёвка, свисающая с потолка. Передо мной была та же квартира, но за окном вместо ночи было утро. Солнечный свет, проходя через старое деревянное окно, освещал зал, коридор и кухню, где я появилась. Около постели, в которой спала женщина, таким же необъяснимым образом появилась детская деревянная кроватка, которой, как и табуретки, раньше не было.
Я не осмелилась подходить ближе, да и вообще боялась моргать, не желая менять обстановку вокруг себя так часто, не до конца разобравшись, как я вообще сюда попала.
В конце коридора послышался знакомый звук: кто-то вставил ключи в замок. Пара оборотов и дверь распахнулась, а на порог вошла неземной красоты молодая девушка в белоснежном летнем и коротком платье. Оно оголяло её тончайшие как спички ножки и руки, на одной из которых был небольшой золотой браслет.
Таинственная девушка поставила пакет с продуктами к шкафу и вышла из квартиры. Зачем? И на порог тут же выехал ответ в виде старой детской коляски. Девушка еле-еле закатила её в дом, и устав, присела на рядом стоящую маленькую хлипкую табуретку, которая стояла тут, наверное, многие поколения.
– Извините… – Тихо спросила я, медленно приближаясь к даме и её ребёнку, – простите, где я?
В ответ же я ничего не получила. Поэтому решила переспросить.
– Прошу прощения, но вы не знаете, что я тут делаю? – Знаю, знаю милая. – Ответила девушка, встав с табуретки, – сейчас буду кормить тебя! – Но обращалась она не ко мне, а к своему ребёнку. Дочери, если быть точнее.
Девушка вытащила ребёнка из коляски и пошла с ней на кухню, а я отошла назад, чтобы не задеть их.
– Как вас зовут? – Любопытство брало вверх, поэтому я продолжала настаивать, – простите! – И, продолжая спрашивать, приближалась к даме в белом, протягивая ей руку.
Коснувшись её, белоснежное платье моментально окрасилось в чёрный цвет, так, будто бы кто-то выплеснул банку с краской. Скорее, так и было, ведь что-то чёрное стекало не только с её платья, но и с рук на пол, где в считанные секунды образовалась лужа.
– Что случилось? Откуда это? – Этому явлению никак не находилось логического объяснения, поэтому закрыв глаза руками я стремительно отступала назад, думая, что всё это лишь страшный сон, который никак не мог закончиться.
Раздвинув пальцы, одним глазом я увидела, как среди кучи зелёного стекла лежало голое тело той самой девушки. Как я это поняла? По её лицу, когда всё тело было в ссадинах, синяках и глубоких ранах, откуда сочилась и даже лилась чёрная жидкость, а не кровь, как должно быть.
