Кент, 1820 год
Саманта Бриггем отвернулась от окна, из которого в гостиную залетал прохладный вечерний ветерок, и посмотрела на своего любимого, но явно потерявшего разум отца.
— Папочка, я просто ушам своим не верю! С чего вы взяли, что я собираюсь выйти замуж за майора Уилшира? Я ведь его почти не знаю.
— Пфф. Он столько лет друг нашей семьи, — сказал Чарльз Бриггем, подойдя к дочери.
— Да, но почти все это время он служил в армии, — заметила девушка, изо всех сил стараясь подавить охватившую ее дрожь. Она и представить себе не могла, что можно питать какие-то романтические чувства к угрюмому майору. Он имел обыкновение так хмуриться, словно только что съел лимон. Она сильно подозревала, что этот разговор был результатом матримониальных махинаций ее матушки, движимой добрыми, но совершенно нелепыми намерениями.
Отец погладил себя по подбородку.
— Тебе почти двадцать шесть, Самми. Пора выйти замуж.
Самми с трудом удержалась, чтобы не воздеть глаза к небесам. Папочка — самый милый, самый славный человек на свете и вовсе не упрямый, но у него есть жена и четыре дочери, и он становится непробиваем, как доска, когда речь заходит о чувствах женщин, в особенности ее чувствах.
— Папочка, я уже давно миновала брачный возраст. И вполне довольна своей жизнью.
— Вздор. Каждой девушке хочется замуж. Твоя матушка тоже так считает.
Эти слова укрепили Саманту в предположении, что именно мамочка и заварила всю эту кашу.
— Вовсе не каждая, папочка. — Мурашки побежали у нее по спине при мысли о том, что ее выдадут за кого-либо из знакомых ей мужчин, этих скучных болванов. Они смотрели на нее с неподдельным ужасом, стоило ей заговорить, например, о математических уравнениях или вообще научных материях, и считали ее «эксцентричной Самми». Это был nom de plume,[1] который она приняла с философским спокойствием, зная, что действительно эксцентрична — по крайней мере, в глазах людей ее круга.
— Разумеется, всем девушкам хочется замуж, — повторил отец, возвращаясь к начатому разговору. — Посмотри на своих сестер.
— Я вижу их каждый день. И очень люблю. Но вы же знаете, папочка, что я совсем на них не похожа. Они красивые, милые, женственные — просто созданы быть женами. У них отбоя от поклонников не было. Но то, что Люсиль, Гермиона и Эмили вышли замуж, еще не значит, что я тоже должна это сделать.
— Неужели тебе не хочется иметь свою семью, дорогая?
В воздухе повисло молчание. Сердце у Саманты болезненно сжалось. Эти несбыточные фантазии она давно похоронила.
— Папочка, мы с вами знаем, что я не вызываю у мужчин желания жениться. Ни в смысле внешности, ни в смысле темперамента. К тому же я слишком стара…
— Вздор. Ты красивее, чем думаешь, Самми. И ничего нет плохого в том, что женщина умна — если только она этим не кичится. — Он бросил на нее резкий взгляд. — К счастью, майор Уилшир не находит ни твой возраст, ни твой интеллект совсем уж неприемлемыми.
Самми поджала губы.
— Очень любезно с его стороны.
Ее язвительный тон не возымел действия.
— Воистину так, — продолжал отец. — Майор действительно предпочитает невесту в годах. Конечно, тебе придется прекратить помогать Хьюберту с его опытами, перестать коллекционировать насекомых и лягушек и тому подобное. Для замужней леди совершенно неприлично ползать по земле. Твоему брату придется обойтись без твоей помощи.
Ну, это уже слишком. Самми откашлялась и поправила очки.
— Папочка, мне нравится работать с Хьюбертом в его лаборатории, и я не собираюсь это прекращать, особенно сейчас, когда мои собственные опыты, возможно, скоро приведут к некоему открытию. И я совершенно счастлива, что у меня есть возможность стать любящей тетушкой моим будущим племянникам и племянницам. У меня нет ни малейшего желания становиться женой майора Уилшира. Честно говоря, меня сильно удивляет, что вы могли даже предположить такое.
— Майор Уилшир — превосходный человек.
— Да, превосходный. К тому же годится мне в отцы.
— Ему всего сорок три…
— Годился бы в том случае, если бы завел детей в ранней молодости, — ровным голосом продолжала она, пропустив слова отца мимо ушей. — Но, что гораздо важнее, мы не любим друг друга.
— Возможно, но он явно расположен к тебе.
— Этого недостаточно для женитьбы.
— Напротив, он с готовностью согласился на помолвку.
Тяжелое молчание повисло в комнате.
— Согласился на помолвку? — спросила она, когда наконец вновь обрела голос. — А вы что, уже обсуждали с ним этот вопрос?
— Разумеется. Мы обо всем договорились. Майор счастлив. Как и мы с матушкой. Поздравляю, дорогая. Ты официально обручена.
— Обручена! — Резкий голос Саманты прозвучал, как пистолетный выстрел. Она крепко зажмурила глаза и заставила себя дышать глубоко и спокойно. В прошлом мамочка пыталась найти для нее поклонников, но в конце концов оставила свои безуспешные попытки и сосредоточила внимание на трех младших дочерях-красавицах.
Однако после свадьбы Эмили, состоявшейся три месяца назад, матримониальный глаз миссис Бриггем снова сосредоточился на своей единственной незамужней дочери. Самми следовало бы предугадать такой поворот событий, однако этого не случилось. Очевидно, мать не отказалась от своих смехотворных надежд. Но все же Саманта отмахивалась от этих попыток, прекрасно понимая, что среди их знакомых нет того, кто захочет жениться на ничем не примечательной, очкастой, прямодушной, не приспособленной к обществу, безнадежной старой деве и книжном черве.
