Желтая как сыр луна шаловливо выглядывала сквозь рваные тучи. Январский ветерок робко гонял снежинки по молочным холмам. Два всадника неспешно погоняли коней, оставляющих четкие следы на рыхлом настиле. Путь их лежал к серому замку, возвышающемуся на холме, утыканном озябшими деревьями.
Кони, пофыркивая, миновали мост, переброшенный через окружающий замок ров, и въехали на заснеженный двор. Всадники спешились. Один из них – Артур, широкоплечий, низкорослый, в длинном плаще, тяжело ступая по неглубокому снегу, подошел к массивной двери с огромным кольцом и шумно ударил несколько раз. Второй, изящный юноша – Луис, утомленно облокотившись о каменную статую, терпеливо ждал.
Тишина.
Рыцарь постучал еще раз.
Тишина!
Недоуменно переглянувшись со спутником, Артур толкнул дверь массивным кулачищем. Та с жутким скрипом отворилась, приглашая в полутемный коридор. Путники, громыхая коваными сапогами, вошли. Тускло горели свечи, вырывая из темноты незатейливые пейзажи в позолоченных рамках. Где-то далеко слышались завывания ветра и хлопанье двери. Всадники остановились, прислушиваясь.
– И где мама? – промямлил Луис, снимая перчатки с озябших рук.
– Золушка! – проорал старший. – Мы голодные! Холодные! Жрать хотим! А ты корова такая дрыхнешь, небось! Дверь открыть не можешь!
Никто не ответил рыцарю. Только ветер взвыл сильнее. Молодой почувствовал его дуновение на недавно познавших бритву щеках. Подгоняемая сквозняком скомканная бумажка прошуршала по узкому коридору и закончила свой путь у ног Артура.
– Кхе! – крякнул рыцарь и попытался наклониться, но пивное брюхо затормозило его где-то на полпути. Вторая попытка также закончилась неудачей.
– Сын мой! – прокряхтел Артур. – Подними-ка этот мусор.
Молодой легко присел и, схватив двумя тонкими пальчиками белый комок, протянул его отцу. Тот, скинув металлические рукавицы, согнул ногу в коленях и расправил листок на бедре.
– Что-то написано… – посетовал он, – ну-ка озвучь!
Артур взял из рук отца послание и, поднеся к глазам, принялся читать:
– «Мать ваша похищена! Вы можете никогда не лицезреть ее живой, ежели не уплатите выкуп в размере… « – Луис присвистнул.
– Ну, что там? – заерзал отец. – Не томи, читай!
– «… в размере, – нараспев продолжил юноша, – двух третей вашего выигрыша в «Короткое лото!» Во, дела! Разве ты что-то выигрывал?
– Не твое дело! Читай дальше! – гаркнул Артур.
– «Не следует вам обращаться к Шерлоку Холмсу, миссис Марпл, Эркюлю Пуаро, Ниро Вульфу…» итого список из тридцати особ. Зачитывать, отец?
– Не знаю этих плебеев! – Артур наморщил покрытый шрамами лоб, переминаясь с пятки на носок.
Луис презрительно фыркнул, бросив взгляд на шкаф с непыльными фолиантами.
– «… и прочим разным сыщикам. Ежели вы нарушите данное условие, я пришлю вам, какую пожелаете часть тела Золушки» – молодой поежился, старый шумно вздохнул. – «Вскоре я сам свяжусь с вами: обговорим условия передачи тела в обмен на деньги. Уничтожьте послание и не делайте глупостей. С приветом Аноним».
Старший шумно поскреб затылок.
– Ух…
– Пошли, батенька, винца выпьем неразбавленного, – предложил Луис и, сунув послание в руки отцу, направился в сторону столовой.
Артур обреченно махнул рукой и поджег листок от ближайшей свечки.
После первого же бокала молодой Луис запричитал:
– Что же мы без мамушки нашей голубушки делать-то будем? Кто же нам теперь еды вкусной приготовит? После тяжелой рати приголубит и пожалеет? Кто же бумажки посторонние с ковра дорогого уберет и подушечку мягкую взобьет…
Посеревший Артур буравил тяжелым недобрым взглядом изящную свечку, иногда проводя толстым пальцем по влажным векам. Кулаки его раз от разу сжимались все сильнее, иногда забирая в свои объятия попадавшиеся под руку предметы. Горе отца так и лилось из него, плескалось в огромных зеленых глазах, скорбных морщинах вокруг рта, безнадежных всхлипах.
– … Кто же перину пуховую взобьет, – не унимался Луис, – и коня златогривого напоит, кто же…
– Заткнись! – шикнул Артур. – И так тошно. Ох, не хочу я отдавать выигрыш, честно заработанный… Неравносильная будет замена! Это что же: поменять такие бабки на жизнь твоей матушки коровы и лоботряски! Кхе! – рыцарь откинулся на стуле и впился глазами в недоуменное лицо сына. Помолчав, продолжил. – Знал бы ты, как я жалею, что ей подошел тот злополучный башмачок??? «Любовь!» – скажешь ты? «Какая на хрен любовь?» – отвечу я! Ни где… Ни в одной книге про мать твою не написано, какое декольте сотворила ей добрая волшебница! Добрая! Искусила искусительница! А какой вырез был сзади! О! Тебе такие и не снились! Держу пари, твоя мать на горшок могла ходить, не задирая подола! А я… А я – безусый юнец и повелся! Представляешь? Кровь молодая взыграла! В себя пришел, только когда свадьбу сыграли. Но поздно! – рыцарь стукнул по столу и сокрушенно помотал головой. – Батюшка мой тоже был опьянен этим декольте. Сейчас такие наряды в порядке вещей, а тогда… Он со временем тоже опомнился и прошептал: «Мезальянс!» Мать твоя как поняла все – зарыдала и стала по углам прятаться. И не одна, а с совком и веником. Когда я увидел, как она по-крестьянски причитает и мусор в совочек сгребает, тоже подумал: «Мезальянс». В общем, выгнал нас отец, сказал, что не позволит царский род позорить. Понятное дело, денег не дал, велел самим зарабатывать. Вскоре ты, как на грех, народился. Тяжело было! Я с менестрелями чесом по южным провинциям ходил, песни жалобные пел. Потом играть стал. Со временем отец мой раздобрел: подкинул к твоему пятилетию этот замок со слугами, все как полагается. И знаешь, что сделала мать твоя? Всех выгнала! Сказала, бОльший дом убирала и с этим справится!
