| A Comedy on the Gold Coast | Комедия на "Золотом берегу" |
| IT was five o'clock on an afternoon in mid-September, and a couple of American millionaires (they abounded that year, did millionaires) sat chatting together on the wide terrace which separates the entrance to the Kursaal from the promenade. | I Было пять часов дня в середине сентября, и два американских миллионера (в этом году на них был урожай) сидели, болтая, на широкой террасе, отделявшей вход в курзал от пляжа. |
| Some yards away, against the balustrade of the terrace, in the natural, unconsidered attitude of one to whom short frocks are a matter of history, certainly, but very recent history, stood a charming and imperious girl; you could see that she was eating chocolate while meditating upon the riddle of life. | На расстоянии нескольких ярдов, облокотившись на балюстраду террасы в непринужденной позе особы, для которой короткие платья являются предметом истории, и притом очень недавней, стояла прелестная девушка; она ела шоколад, размышляя о суетности жизни. |
| The elder millionaire glanced at every pretty woman within view, excepting only the girl; but his companion seemed to be intent on counting the chocolates. | Более пожилой миллионер не пропускал ни одной хорошенькой женщины, попадавшей в поле его зрения, не обращая в то же время внимания на девушку; его же собеседник, наоборот, по-видимому, старательно считал проглатываемые ею конфеты. |
| The immense crystal dome of the Kursaal dominated the gold coast, and on either side of the great building were stretched out in a straight line the hotels, the restaurants, the caf?s, the shops, the theatres, the concert-halls, and the pawnbrokers of the City of Pleasure - Ostend. | Огромное стеклянное здание курзала доминировало на "золотом" берегу. На другой стороне растянулись по прямой линии отели, рестораны, кафе, магазины, театры, мюзик-холлы и ломбарды города наслаждений - Остенде. |
| At one extremity of that long array of ornate white architecture (which resembled the icing on a bride-cake more than the roofs of men) was the palace of a king; at the other were the lighthouse and the railway-signals which guided into the city the continuously arriving cargoes of wealth, beauty, and desire. | На одном конце этой длинной линии нарядных белых построек возвышался королевский дворец, на другом - виднелись маяк и железнодорожное полотно с его семафорами и стрелками, по которому непрерывно стремились к городу бесконечные вереницы вагонов, содержавших целые грузы богатства, красоты и необузданных желаний. |
| In front, the ocean, grey and lethargic, idly beat up a little genteel foam under the promenade for the wetting of pink feet and stylish bathing-costumes. | Впереди свинцовый, скованный дремой, океан лениво брызгал белоснежной пеной на пляж только для того, чтобы слегка замочить розовые ножки и стильные купальные костюмы. |
| And after a hard day's work, the sun, by arrangement with the authorities during August and September, was setting over the sea exactly opposite the superb portals of the Kursaal. | И после целого дня утомительной работы солнце, по соглашению с администрацией, на август и сентябрь погружалось в морскую бездну как раз напротив курзала. |
| The younger of the millionaires was Cecil Thorold. | Младший из миллионеров был Сесиль Торольд. |
| The other, a man fifty-five or so, was Simeon Rainshore, father of the girl at the balustrade, and president of the famous Dry Goods Trust, of exciting memory. | Другого человека, лет пятидесяти пяти, звали Рейншором. Он был отцом молодой девушки, занятой уничтожением шоколадных конфет, и председателем всем известного Текстильного треста. |
| The contrast between the two men, alike only in extreme riches, was remarkable: Cecil still youthful, slim, dark, languid of movement, with delicate features, eyes almost Spanish, and an accent of purest English; and Rainshore with his nasal twang, his stout frame, his rounded, bluish-red chin, his little eyes, and that demeanour of false briskness by means of which ageing men seek to prove to themselves that they are as young as ever they were. | Контраст между двумя мужчинами, схожими только в отношении обладания миллионами, был разительный: Сесиль, еще молодой, стройный, темноволосый, неторопливый в своих движениях, с тонкими чертами, почти испанскими глазами, говорил на безукоризненном английском языке, тогда как Рейншор гнусавил, был толст, обладал пурпурным, с синеватым отливом подбородком и маленькими как щелки глазами, - кроме того, старался казаться необычайно подвижным -излюбленный прием стареющих мужчин, которые не хотят в этом сознаться. |
| Simeon had been a friend and opponent of Cecil's father; in former days those twain had victimised each other for colossal sums. | Симеон был приятелем и соперником покойного отца Сесиля. В прежние годы они не раз "выставляли" друг друга на колоссальные суммы. |
| Consequently Simeon had been glad to meet the son of his dead antagonist, and, in less than a week of Ostend repose, despite a fundamental disparity of temperament, the formidable president and the Europeanised wanderer had achieved a sort of intimacy, an intimacy which was about to be intensified. |
