ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ПОМЕЩЕНИЯ ПРОЕКТА ЕБУНТ
(За две недели до рабочего совещания)
Импровизируя перед тремя цифровыми видеокамерами, Типтоп выдал следующую реплику:
— Yeah, baaaaby, c’mon Horatia, suck that dick, suck it, c’mon, give head babe, give us some head now, oooh, that’s it babe, yeah, that's it… Даа, дееетка, давай, Горация, соси мой член, соси его, давай, глотай, крошка, глотай-ка, покажи класс, вот так, детка, дааа, вот так…
Типтоп и Каско стояли на коленях с обоих концов Горации. Типтоп спереди, Каско сзади. Невзирая на значительный трудовой стаж как индивидуальной работы, так и в команде, эти двое, Типтоп и Каско, в глаза друг другу во время съемок никогда не смотрели. Этому суждено было случиться теперь. Горация стояла на четвереньках и сосредоточенно раскачивалась вперед-назад, как лошадка-качалка; когда Каско выскальзывал, вставлял Типтоп, и наоборот. Эти двое (Каско и Типтоп) напоминали набалдашники длинного карниза, по которому туда-сюда ерзала Горация. Типтоп прошелся взглядом по спине Горации от затылка до поясницы. Благодаря посещениям солярия между молочно-белым участком в форме трусиков-танга и загаром проходила заметная граница. Типтоп любил рассматривать эту границу. Всякий раз, шлепаясь о бедра Каско, ляжки Горации волнообразно колыхались. Типтоп перевел взгляд на лицо Каско. Каско и сам уже пристально смотрел на Типтопа. Взгляд его казался чуть ли не строгим. Под яркими осветительными лампами ARRI было до чертиков жарко. Он посмотрел на свое тело. Живот у него покрылся потом и выглядел будто выкованным из бронзы. Губная помада Горации окрасила его член чуть не до самого корня. Он снова глянул вверх. Глаза Каско смотрели на него неотрывно, блестящие, мерцающие, как звезды. В обычной ситуации Типтоп отвел бы взгляд, но сейчас что-то с ним произошло. Он в ответ уставился на Каско так же неотрывно. Пот выступил у Каско в надбровье, рот приоткрылся. Дышал он тяжело. Типтоп обвел Каско взглядом сверху донизу и отметил, как напрягается верхняя половина его тела каждый раз, когда Горация совершает ответное движение ему навстречу. Он снова взглянул наверх. Выражение лица у Каско не изменилось, он смотрел все так же прямо перед собой. Дышал с открытым ртом. Типтоп видел, какой широкий и твердый стержень члена у Каско. Горация то оттягивалась вперед, то резко поддавала. Член Каско то входил в нее, то выходил из нее, как по рельсам. Типтоп моргнул и сглотнул. Он чувствовал, что куда-то их заносит не туда.
«Профессионализм, думал Типтоп, где профессионализм, какого черта, что происходит? Какого черта тут происходит? Расслабься, Типтоп, ты же при исполнении, расслабься, ты РАБОТАЕШЬ».
В голове стучало, было жарко, сводило ноги, затылок, ныли зубы. В глазах у Типтопа потемнело, и он потерял контроль над собой.
— 69! — крикнул он и с чмокающим звуком выпростался изо рта Горации. Бросившись перед ней на спину, он головой вперед подполз под потный живот Горации, пролез между ее рук и оказался промеж бедер. Каско, из уважения к присущим Типтопу чувству ритма в процессе съемок, знанию широкого репертуара позитур и способности терпеливо переносить ситуацию голые-мужики-на-ковре-перед-камерой, извлек свой инструмент. Но не успел он, Каско, подняться с колен, чтобы получше прицелиться ко второму номеру Горации, к заднему входу в нее (чтобы обеспечить камере № 1 лучший обзор и чтобы не закрывать от света работу Типтопа ртом, ну и ради разнообразия тоже), как Типтоп, лежа на спине и запрокинув голову как шпагоглотатель, исхитрился ухватить Каско чуть не на всю длину его инструмента, покачивавшегося меж бедер Горации под углом, близким к 90 градусам. Упершись ногами в спинку кровати, Каско сумел загнать весь болт в лицо Типтопу так, что его (болт) и видно не было, что и само по себе было подвигом; только черная как смоль Зоолу из студии «Гло́тки» и еще горстка актрис освоили технику дыхания, позволявшую добиться такого. Из своей позиции, с промежностью Каско на переносице и с его яйцами в качестве очков, так сказать, Типтоп наблюдал, в перевернутом виде, как Господин Продюсер (папа Ханс) и Господин Режиссер (Эр-Петер) сидят каждый на своем стуле, закинув ногу на ногу и не проявляя большого интереса к происходящему. Раз-два-три-четыре, считал Типтоп. Головка члена Каско пульсировала, проскользнув глубоко в его горло. Пять-шесть-семь, Господин Режиссер отодвинул чашку с остатками кофе, восемь-девять-десять, Господин Продюсер поднял глаза от бумаг, которые, возможно, являли собой сценарий. Тут первый вытаращил глаза, а у второго открылся рот. Горация вновь взялась за оральный труд, не ведая, что происходит у нее между ног. Она зарылась своими длинными розовыми, блестящими накладными ногтями в похожую на изюм кожу мошонки Типтопа одной рукой, а другой слегка царапала его между промежностью и анусом. Она опускалась ртом на его письку, медленно поднимала голову, а потом опять опускала. На Типтопа накатило. Пусть он сколь угодно опытен, сдерживаться дольше не было никакой возможности. Горация легонько пощекотала ему головку члена языком. «Ну все, поехали, кончаааю!» — подумал Типтоп, и сделал попытку разбудить камеру № 2, крикнув КАМЕРА 2 КАМТТТОТ! КАМЕРА 2 КАМШОТ! что прозвучало примерно как ХАГЕГА ГГА ХАГХОК! ХАГЕГА ГГА ХАГХОК! (как это выговорил бы умственно отсталый турок; прежде чем крикнуть, он лишь наполовину успел вытолкнуть изо рта болт Каско). Каско, который даже и не заметил, что его орудие уже целых семь секунд покоится глубоко в горле коллеги, пришел наконец в чувство и посмотрел вниз на себя. Секунду или две взгляд его осоловелых глаз задержался на подбородке Типтопа, и тут до него дошло, что происходит, и он заорал «FUCK!»; Горация подняла голову и обернулась, ей стало интересно, что за диалог ведется у нее между ног. Из-за этого Типтоп выпустил все свои 20 000 000 потомков мимо цели, которой, согласно § 10а) в уставе проекта ЕБУНТ, являлось ее лицо; они выстрелили в пустое, освещенное лампами ARRI пространство.
