Кока-гола компани - [3]
На столике администратора в помещении ЕБУНТа лежал вчера (в среду 9-го декабря) красный листочек с сообщением от Симпеля для Каско. Вот что фрёкен Напанэль изобразила фломастером на этом листке:
ЗВОНИЛ СИМПЕЛЬ,
КАСКО, ПОЗВОНИ СИМПЕЛЮ.
Папа Ханс (продюсер и исполнительный директор ЕБУНТа) строго-настрого наказал фрекен Напанэль не позволять актерам пользоваться телефоном администрации. («Это наше предприятие — малобюджетная вселенная», сказал Папа Ханс, «чтобы сводить концы с концами, надо расходовать деньги с предельной аккуратностью».) Каско покинул производственные помещения, прошел пару кварталов и позвонил из первого попавшегося телефона-автомата. Его поразило, что Симпелю потребовалось ровно ползвонка, чтобы снять трубку.
— Симпель.
— Каско.
— Давненько тебя не слышал, Каско. Хрен, здорово что ты позвонил, Каско (если бы Симпель прознал о незадаче на съемке КОКА-ГОЛА КАМПАНИ, он бы уже об этом заговорил. Симпель не из тех, кто будет ходить вокруг да около, даже если речь о самых пренеприятных вещах), ну просто блииин как здорово что ты позвонил, потому что завтра мы с тобой идем в кино, я нашел фильм про МЕНЯ…
— Серьезно?
— …и ТЕБЯ, Каско. Это фильм про меня, и про тебя, и вообще про всю нашу шарашку, Каско. КЕНДАЛЛ, ТЕБЯ СНИМАЮТ НА ВИДЕО. Так называется. Слыхал такое? КЕНДАЛЛ, ТЕБЯ СНИМАЮТ НА ВИДЕО! У меня аж мурашки по коже побежали, Каско, ну в самую точку, ё-моё. Завтра полвосьмого. Во ДВОРЦЕ КИНО.
— Хорошо. Я смогу.
— Хорошо. Я смогу (передразнивает Симпель). Да уж смоги, Каско, черт тя дери, уж такое нельзя упустить из-за того, что ты договорился о какой-нибудь сраной встрече там или еще что. Понял? Дошло до тебя?
— А что, уж и нельзя было бы в другой день пойти, если бы я был занят чем-нибудь важным..?
— А вот не стоило бы тебе так уж упираться, Каско, ей-богу, кончай-ка ты бузить, мы тут с тобой говорим о хорошем фильме, и ты не хуже меня знаешь, как бывает с хорошими фильмами, они мало кому нравятся, верно? Это фильм сопереживания, и ты не хуже меня знаешь, что народ теперь ни хрена не желает ни в чем принимать участие, народ хочет, чтобы ему все прямо в вену вводили, Каско, жевать они сами не желают, smack те up, так ведь? Глядишь, фильм-то прямо сегодня сняли бы с проката, если бы я не заказал два билета на сеанс в половину восьмого завтра, один билет для меня, Каско, и один для тебя. Вот я все не возьму в толк, Каско, ты чё, чё у тебя за подход такой, Каско, я тут тебе рекомендую качество, добротную вещь, а в качестве чертовой гребаной благодарности выслушиваю от тебя как бы один пиздёж какой-то.
— Да ладно, я же сказал, что могу, что за проблема.
— Да у меня-то никакой к блядям проблемы нет, Каско, проблема ПИП в том ПИП что люди интересуются ПИП больше тем ПИП что может ПИП рассказать о ПИП…
Конечно, Симпелю всегда можно было позвонить на его бошевский мобильник, но до чего ж дорого было ему звонить. От разговоров с Симпелем из автомата заводишься так же, как от звонков в справочное с автомата. Физически невозможно с такой скоростью бросать в него монетки. Но вообще-то Каско-то срать хотел на то, сколько это будет стоить.
Снова в лавке Аль-Мафарс
Глядя на белозубого Типтопа, стоящего у Нафунилева прилавка с бюреками, Каско не мог не думать о том, что Типтоп заделался гомиком. А Типтоп не мог не думать о том, что не более двух недель тому назад залупа Каско застряла глубоко у него в глотке. Нафуниль же, со своей стороны, ни о чем особенно не думал, протягивая Типтопу бюрек со шпинатом и фетой.
— Сделай и мне такой, Нафуниль… а сдачу дай, пожалуйста, монетками, мне нужно маме из автомата позвонить, сказал Каско.
— Канэшна, канэшна, сказал Нафуниль, и как оны с папа Ханс пажывать паслэдний врэмя, а? Фсё акэй?
— Думаю, да, они тут собираются в турпоездку после рождества. Я собираюсь к ним на обед на днях… маме же всегда обязательно нужно обсудить, куда они собираются поехать… какие у них планы и…
— Опять культурная программа? осведомился Типтоп в смелой попытке изобразить иронию.
— Культур-мультур? сказал Нафуниль и громко рассмеялся над своей шуткой. Каско не засмеялся. Типтоп подавил зевок, и Каско пару секунд ждал, что Типтоп выдаст еще одну реплику, слизанную с Симпеля, но она не прозвучала, и он продолжал:
— Да, еще одна культурная поездка по центральной Европе. Именно так. Черт их знает, куда они едут. Но скоро мне это расскажут, конечно. Вечно они таскаются по всяким музеям.
Про музеи это только наполовину правда. Собственно говоря, по музеям ходит только Соня, мать порноактера Каско и жена продюсера порнофильмов папы Ханса. Пока папа Ханс волочит престарелые ноги по порноклубам Парижа, Берлина и Вены, чтобы наладить контакты или просто ради вдохновения, как он говорит, Соня разглядывает старинные картины в музеях. В первых поездках, пару-тройку лет после рождения Каско, и какие-нибудь семь лет после того, как мертворожденного малыша Клауса выкинули на помойку центральной больницы, папа Ханс выказывал в поездках нечто, что легко можно было принять за искренний интерес к культуре — мало того, изначально это он и пробудил в Соне интерес к культуре — но с каждым новым, все более скучным, возвращением в те же музеи и вечно к тем же отстойным шедеврам его интерес к культуре постепенно улетучивался, вровень с растущим сомнением во всей этой культурной вакханалии, в немалой степени под влиянием разносов Симпеля, обрушивавшихся на них каждый раз по возвращении домой. Порция брани от Симпеля могла, к примеру, звучать так:
«Ресторан „Хиллс“» прежде всего очень изящный, неожиданный, глубокий и тонкий роман о разрушении вековых структур. Главный герой служит официантом в легендарном старинном ресторане в центре Осло, очень этим гордится и старается во всем следовать полуторавековым традициям. У него дар все видеть, слышать и анализировать. За стенами ресторана прошла одна мировая война, затем вторая, почти никак не изменив уклад заведения, описанный в романе виртуозно, со всеми запоминающимися подробностями. Изо дня в день наблюдая за гостями, герой невольно втягивается в непростые отношения между ними. Матиас Фалдбаккен не просто мастер стиля, он владеет всем комедийным регистром, от фарса до мягкой иронии, умеет все довести до абсурда, а его талант наблюдателя, умение любоваться деталями создают очень странную атмосферу романа: стабильность и постоянство оказываются не менее хрупкими, чем манкирование правилами.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.