Сборник рассказов. Для дошкольного возраста. Рисунки Ф.Лемкуля.
Баумволь Р.Л.
М.: Детская литература, 1968. - Мои первые книжки
Мы переехали в новую квартиру. Когда мы в первый раз вошли в комнату, в ней уже жили паучок, пушинка с тополя и солнечный зайчик.
Паучок — на окне в углу, пушинка—за стеклом между рамами, а солнечный зайчик — на потолке.
Как только мы распахнули окно, пушинка вылетела, паучок быстро-быстро спустился на своей паутинке и убежал по подоконнику в сад, а вот солнечный зайчик остался жить с нами!
Шила бабушка в саду на скамеечке и уронила напёрсток, а поднять забыла, так и ушла в дом.
Напёрсток упал в траву донышком вниз. А тут пошёл маленький дождик, такой маленький, что после стольких жарких дней он никого не напоил, не обмыл, чуть-чуть брызнул и мигом впитался в сухую землю.
Вдруг в траве загудел шмель:
— Смотри-ка, бочка с водой!
Собрались вокруг полного напёрстка букашки-таракашки. Жук долгоносик длинным
хоботком черпает воду и раздаёт по полкапельке на брата: пейте, воды всем хватит. А одна травинка даже голову окунула в напёрсток:
—Вот и освежилась. Хорошо!
Но брезгливая божья коровка всплеснула крылышками:
—Помилуйте, разве можно, чтобы каждый совал голову в бочку!
Тут умные муравьи придумали: накрыли напёрсток листиком — теперь вода не высохнет и не запылится.
Весь жаркий день толпился мушиный народ возле бочки с водой. А ночью пошёл сильный дождь с громом и молнией.
Ветер перевернул напёрсток, оставшаяся вода из него вылилась, но она уже никому не была нужна. Вокруг шла такая мойка-стирка — только ветки на деревьях покрякивали; ветер поворачивал листья вверх то одной, то другой стороной и шлёпал по ним потоками воды; молния всё время чиркала по небу, словно огромная спичка: осветит на миг сад, чтобы убедиться, все ли хорошо вымылись, и погаснет.
Наутро пришла в сад бабушка, а около скамейки напёрсток лежит, блестит на солнце, просится на палец, как будто он никогда и не был бочкой с водой.
Сорвала девочка пучок полевых цветов — вместе с травой, с росинками на ней и с букашками, пьющими эти росинки, и поставила в стакан с водой.
Смотрит девочка на самую маленькую букашку и думает: для такой букашки этот пучок— целый сад, а длинные травинки — высокие деревья, а вода в стакане — озеро. Качнёт девочка головой, наплывает тень на стакан, а для букашки это вечер. Вот она и ползти перестала, спит, наверное, своим коротким букашечьим сном. Отвела девочка голову — снова осветился маленький букет. Опять поползла букашка, кончилась её крохотная ночь. И девочка кричит ей:
— С добрым утром, букашечка!
Все хотели узнать, что написано на большой плоской косточке.
Лягушка сказала:
—Стоит только глаза выпучить, и можно прочесть.
Гусеница сказала:
—Стоит только подползти, и можно прочесть.
Кузнечик сказал:
—Стоит только подпрыгнуть, 'И можно прочесть.
Воробей сказал:
—Сверху виднее. Надо взлететь над косточкой и прочесть.
А косточка сказала:
—Что тут читать, когда ничего не написано. На мне такой узор. Я персиковая косточка.
Летний день близился к концу. Появились тени: неподвижные тени стволов, шевелящиеся тени листвы и переходящие с места на место тени петухов, кур и других обитателей двора. Если тени не умещались на земле, они, перегибаясь, поднимались по стене дома, налезали на забор.
В глубине двора, недалеко от запасных рам для парников, лежал большой клетчатый гусь. Да, он был клетчатый, и это всех переполошило. Вот чудо! Разве кто-нибудь где-нибудь когда-нибудь видел кого-нибудь в клеточку? Бывают лошади в яблоках, бывают олени в пятнах, бывают зебры в полоску, бывают змеи в крапинку. Но клетчатым никто не бывает!
И вот все стали собираться вокруг клетчатого гуся. Сюда пришли и куры с петухами, и утки, и гуси, и кошка, и собака.
Клетчатый гусь недоумевал: почему это все собрались вокруг и рассматривают его с таким любопытством? Почему они его не узнают?
Но тут гусь повернул голову, чтобы почесать себе под крылом, и застыл от удивления: он увидел, что он не просто белый гусь, а гусь необыкновенный — клетчатый! Это не только удивило его, но и испугало, потому что он был умный гусь и знал, что клетчатых гусей не бывает. А раз их не бывает — значит, и его нет, а раз его нет, то кто же здесь лежит у парниковых рам и у кого это так несносно чешется под крылом?
Все эти гусиные мысли одна за другой появились в его гусиной голове так неожиданно, что он, сам того не чувствуя, вскочил на ноги и побежал. И, как только побежал, перестал быть клетчатым, а стал самым обыкновенным белым гусем. Это решётчатые рамы парника бросали на него клетчатую тень.
Ленивый кот лежал на брёвнах и грелся на солнышке, когда во двор вернулись утки.
—У вас вот чёрные ботиночки, а я, бедный, босой, — сказал кот и протянул им белую лапу.
—А ты походи по осенней дороге, как мы, помеси ногами грязь и заработаешь чёрные ботиночки,— сказали утки и опять ушли.
А когда они вернулись, кот-лежебока сказал:
—У вас вот зелёные ботиночки, а я, бедный, босой, — и протянул им белую лапу.
—А ты походи по берегу возле заводи, как мы, и заработаешь зелёные ботиночки,— сказали утки и снова ушли.