Клетчатый гусь - [2]
А когда вернулись, кот, уже совсем разомлевший на солнышке, сказал:
—У вас вот жёлтые ботиночки, а я, бедный, босой,— и протянул им белую лапу.
—А ты походи по песочку мокрыми лапами, как мы, и заработаешь жёлтые ботиночки.
Так ответили утки и снова ушли.
Но тут во двор забежала какая-то чужая страшная собака и, ощерив зубы,— прямо к нашему коту. Тот ка-ак бросится наутёк — со двора через забор, ступает во что попало. А когда опомнился и оглядел себя, увидел на лапах четыре ботиночка, да все разные: один — серого, другой — бурого, третий — малинового, а четвёртый — вообще не поймёшь, какого-то серо-буро-малинового цвета. Вот как бестолково он бежал!
ПАУЧОК-ФОКУСНИК
Верхушка высокой ели — словно купол цирка, а крохотный паучок-фокусник во много раз меньше самого маленького циркача.
Зелёная безрукавка плотно облегает его круглый животик. Лапки у него голые, и никто не скажет, что он спрятал что-нибудь в рукав. Не шумите, ёлочки и кусты орешника, смотрите все на паучка — он сейчас будет показывать фокусы.
Раз, два, три — и паучок вытаскивает изо рта тонкую шёлковую паутинку и быстро-быстро спускается по ней вниз. Над ним — бездонное голубое небо, под ним, где-то далеко внизу, — земля, а он, бесстрашный маленький акробат, перебирается по своей жемчужной ниточке к соседнему дереву.
Пробегает ветерок, и листья на деревьях хлопают паучку: „Хорошо! Хорошо! Молодец, паучок!"
Он хочет спуститься совсем низко, вон на ту ветку, чтобы его фокус был виден опятам, столпившимся на пеньке. Но тут он замечает на соседней ветке синичку. Сейчас синичка без всяких фокусов — хоп! — и проглотит его...
Раз, два, три — и паучок вбирает в себя паутинку. Вот он уже высоко-высоко. Деревья вокруг хлопают ему своими мягкими зелёными ладошками.
Ай да паучок, вот это номер! Покачался в воздухе, нацелился на нижнюю ветку и вдруг помчался вверх, всех рассмешил. И никто не знает, что паучку не до смеха, что это он испугался синички, которая чуть было не проглотила его вместе с жемчужной паутинкой.
ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ
Выкупалась девочка в речке, выстирала свой платочек, положила его на траву сушить, а сама растянулась на солнышке и загорает. А под платочком в траве волнение поднялось: что-то закопошилось, задвигалось и зашуршало.
—Почему стало темно? — спросил мотылёк.
—Над нами какая-то крыша появилась,— ответил кузнечик.
А умный старый муравей сказал:
—Раз мы все теперь под одной крышей, надо жить дружно. Раньше всего надо узнать, не грозит ли нам какая-нибудь опасность.
И муравей всем задал работу.
—Ты, гусеница, проползи по краю крыши и измерь её, очень ли она большая. Ты, светлячок, посвети нам здесь, чтобы один на другого не наползал в темноте. Ты, пчела, никуда не улетай, а сиди и взмахивай крылышками, чтобы воздуху было больше. А я пойду на разведку, узнаю, в чём дело, откуда взялась эта крыша и не собираются ли нам сделать что-нибудь плохое.
И под платочком закипела работа. То там, то тут платочек подрагивал, надувался пузырьками, проваливался ямками и опять надувался. А по самому его краю ползла гусеница. Она приставляла задние ножки к передним, выгибала вверх спинку и снова выпрямлялась, выбрасывая вперёд туловище. Так она промерила все четыре стороны платочка.
А старый муравей приполз и рассказал:
—Тут лежит на траве девочка. Крыша над нами — это, наверное, её проделка. Я её слегка укусил, она проснулась и...
Но не успел муравей договорить, как стало опять очень светло. Крыша исчезла так же неожиданно, как и появилась. Девочка сложила высохший платочек и пошла, потирая покусанную руку.
А муравьи, букашки, жучки — все, кто только что был под одной крышей, — расползлись и разлетелись в разные стороны.
СТАРЫЙ ЁЖ
В старом лесу у старого пруда живёт старый ёж. Он всё умеет делать: и шить, и стирать, и гладить. Ляжет тень от листьев пятнышками на полянку — старый ёж принесёт воду с пруда и стирает, и стирает — час, другой... Глядишь — а пятнышек уже нет: тень перешла на другое место.
Помнёт ветерок шелковистую траву — старый ёж тут как тут: притащит гладкий, раскалённый от солнца камень и гладит им траву. Только дотронется — и трава уже гладенькая: ветерок улетел.
Порвётся на пруду ряска — старый ёж берёт сосновую иголку, вдевает в неё паутинку подлиннее и начинает штопать. Кончит штопать, иголку к себе в жилет воткнёт, а потом найти не может среди своих собственных иголок. Вот рассеянный!
