Глава I
Весь день по всему северному прибрежью Девона бушевала буря. Только теперь, к вечеру, не много прояснилось хмурое небо. Волны с сердитым ревом разбивались об скалы, но ветер заметно стихал — и узкая, светлая полоса на западе уже обозначала, где именно, еще скрытое за тучами, солнце появится перед тем, чтобы окончательно скрыться за горизонтом. Все в природе, мало-по-малу, входило в тишину. Цветы, запуганные дождем, теперь силились приподнять свои нежные стебельки, прижатые к самой земле, и маленькая малиновка, весело выпорхнув из куста, в котором напила себе убежице во время бури, прилетела на окно соседнего дома и, прежде даже чем распустить свои мокрые перышки, весело запела, точно своею радостью хотела с кем-то поделиться. Окно было раскрыто, и в комнате, кроме маленького мальчика, никого не было. Мальчик сидел у стола, перед ним была развернута книга, и лежал большой листа бумаги, на котором он отмечал что-то карандашом. Он, видимо, очень был занять своею работою, но он быстро оглянулся, когда запела птичка… и глаза его, глубокие, задумчивые, точно затуманились тихою грустью, пока он слушал ее песнь радости… Однако, продолжалось это не долго — он поспешно вернулся к прерванному занятию и снова принялся за чтение развернутой книги. Было что-то неизъяснимо трогательное, что-то загадочное в выражении этого бледного детского личика… Ближе и ближе к книге склонялась кудрявая головка, по мере того как тусклее становился дневной свет. Мальчик все продолжал читать и делать свои заметки — а птичка, которая прилетела за тем, чтобы, на сколько умела, объяснить ему, что буря прошла, что на завтра утро встанет светлое, пресветлое — именно такое утро, какое любо всем мальчикам, была опечалена, что без радости принята была эта весть. Замолкла малиновка, начала чистить свои перышки, а сама все на мальчика вопросительно поглядывала, как бы хотела сказать: «Что же это за диво? Дождь прошел, воздух чудный, цветы благоухают, небо залито светом, вся природа радуется и ликует — а тут живое, Божие создание сидит над какой-то книгой, (которую, конечно, не Господь сотворил!) тоскует и томится, и точно не понимает даже, что такое радость!»
Между тем на западе золотистая, огненная полоса все росла, становилась все шире и шире, а вдоль всего неба, точно лучи небесного света, проскользнувшие через полу-отверстую райскую дверь, спускались прямо в море лучисто-радужные полосы — и вдруг, из-за темной тучи, во всем блеске славы своей появилось само солнце! Мгновенно все преобразилось! Деревушка Коммортин, с ее древней церковью, с ее покрытыми соломою маленькими домиками, облитая этим потоком золотистых лучей, приняла волшебный вид, волны весело засверкали тысячью огнями, и в потемневшую комнату, в которой сидел одинокий мальчик, луч радостный также проник и, как бы благословение светлого, мимолетного ангела, коснулся маленькой наклоненной головки.
В эту минуту дверь отворилась и вошел молодой человек со шляпою в руках.
— «Как, все еще за уроками!» сказал он с участием. «Довольно, брось все это! Буря совсем стихла, пойдем, покатаемся на лодке!»
Лионель посмотрел на него с недоумением и даже с испугом.
— „ Он разве позволил, м-р Монтроз?»
— «Я у него не спрашивал, "несколько pisit, о ответил Монтроз. «Я говорю, что можно — и не только можно, но и должно! Я еще пока твой воспитатель, и знай, ты меня слушаться должен, а не его!» и он, шутя, погрозил ему рукою. Мальчик улыбнулся и встал со своего места.
— «Все это что-то очень медленно запоминается,» сказал он, указывая на книгу и как бы извиняясь перед учителем. «Конечно, я сам виноват, но не могу не находить, что это все очень скучно, а главное — так не нужно. Например, зачем мне знать, сколько в Англии платили налога некоторым епископам в 1054 году? Право, мне все равно, и думается, что всегда будет все равно! Какое может это иметь отношение к жизни?»
— «Никакого,» ответил, смеясь, Монтроз, «но человек образованный должен иметь понятие обо всем. Однако, не думай больше об налогах, забудь всех епископов и, если хочешь, даже всех королей! Посмотри, какой вид у тебя измученный… Как ты думаешь, не пойти ли нам напиться чего-нибудь на ферму к м-с Пейн?»
— «Вот — так хорошо!» с оживлением воскликнул мальчик. «Но прежде покатаемся на лодке,» прибавил он, «солнце скоро сядет, а я так люблю смотреть на солнечный закат с моря.»
