…Мы с невестой еще раз поссорились. И мне пришлось идти бродить по городу одному, среди серых теней продрогших крыс, снующих по улицам и не замечающих меня. Снег хрустит под моими осторожными шагами, будто я кромсаю его когтями. Холодный ветер, бродящий по широким прямым дорогам Штрауба, враждебно терзает шерсть у меня на загривке острой снежной пылью, заставляя горбить спину. Мне холодно, грустно и одиноко.
Что-то заставило меня остановиться. Это морозный ветер взвыл особенно скорбно. Я поднял опущенную голову, всматриваясь в затянутую пургой высь. Высокая башня расщеплена ударом тяжелого истребителя тремя остриями — тремя темными шпилями, меж которых и бродит злобно оскаленный снежными иглами ветер. Страшное здание. Здесь мне в голову придут еще более мрачные мысли. Здесь я и останусь, здесь мне и место. И пусть она знает, моя невеста, что я… Ей назло я готов сделать все, как был готов сделать все ради нее. Нет, ей назло я готов сделать больше! Да, точно. Жаль только, что Айнер называет все это — дурью, со всех цепей спущенной и на воле вольной разум травящей. Он считает, что я скукой страдаю, когда с невестой расстаюсь и воссоединяюсь. Считает, что надо меня заставить трое суток в руинах с излучателем таскаться. Думает, что так он мне голову очистит, — что так у меня о невесте и мысли не останется. Не знаю, правда это или нет — у меня нет излучателя, как у Айнера, а у Айнера нет биологического кода, как у меня. Ему ученые офицеры S3 задали программу боевого офицера S9, с которой он должен только воевать и думать только о войне. А мне мать с отцом задали кучу программ, с которыми думать о войне просто не остается времени. Я не человек, я — кот… Мы вообще не воюем — только деремся… Мне нужно думать, как добыть крыс, найти невесту… добыть еще крыс… А Айнер утверждает, что нет на меня управы в виде сержанта… что сержанту эту дурь из моей головы вышибить — раз плюнуть… Это у кого еще дурь в голове, не ясно… Невеста — это ему не излучатель… Я вообще не знаю, как у него вышло их рядом поставить… Невеста не стреляет огнем, а излучатель не обижается и не впивается когтями в загривок… Ничего Айнер не понимает. Никто меня не понимает… Никто! Особенно крысы!
Я ступил на лестницу, занесенную снегом… Здесь нет никаких следов — в это здание не забредают и крысы… Я здесь один… Я здесь один такой… Такой отчаянный храбрец, удаляющийся на веки вечные от тщетных сует в гордом одиночестве… Да. Вот как. Вот какой я. Я высокоинтеллектуальный хищник… Охотник, черной тенью крадущийся по следу… Нет, здесь нет следов… Я просто — крадусь…
Что это?! Я отпрянул к стене и встопорщил шерсть… Что-то бросилось на меня, и я помчался прочь…
Ужас какой… Я позорно бежал от своей тени… Кошмар… Ничего, я сотру эту запись из памяти ошейника, и никто не узнает об этом, будто этого не было. Я теперь знаю, как это сделать… Обязательно сотру… Если не забуду… Но что это? Открытые двери…
Стараясь не высунуться из темноты коридора, я осторожно заглянул в светлый зал… Пусто? Нет… Просто в ярком свете не сразу видно… не сразу видно, что «защитники» застыли у стен, не сразу видно, что… Ведь все белое — белый свет, белый снег, белый зал и белые офицеры… Офицеры?! Офицеры — это люди! Я скрылся во тьме еще до того, как шерсть вздыбилась… Ужас!.. Они здесь!.. Они рядом!.. Что мне делать?! Они не должны заметить меня!
Я было рванул во мрак, но встал и… Люди… Люди погибли, их нет… Только один Айнер… Но он ушел воевать, взяв с собой… Холодный «защитник» был с ним всегда, но крысюк… Он взял с собой серьезную крысу и еще страшного зверя, верхового… А меня не взял! Я не холодный, не серьезный, не страшный и не верховой… Я Айнеру в спутники не подошел… Обидно до… Он теперь хранит границы пространств и времен… или их безграничность… Он теперь с каменным Стражем… А я… Но не важно, что я один и всеми забыт… Важно, что других людей нет… В Штраубе их нет и мертвых… Я их не нашел… Их расщепил враг еще при штурме… Или они глубоко под снегом…
Я осторожно подошел к двери и заглянул за тяжелые раскрытые створы… Нет, мне не показалось… Это точно люди… И они сидят за длинным столом в высоких креслах… и спят… с оружием в руках… Это высшие офицеры — S12… И на всех них длинные штабные шинели, форма белая, как снег… И их спящие лица, холодные и белые, как снег… Глаза привыкли к свету, и я заметил… Это иней! Их лица покрыты инеем! Они не спят! Они мертвы и замерзли! Мя-яу!
Я сжался, вжимаясь в тень, стараясь унять дрожь… Но кончик хвоста, нервно дергаясь, предательски стучит о стену… Они мертвы, они не могут мне ничего сделать. А вдруг могут?! Нет, не могут. А вдруг?! Но я же отважный и отчаянный… Я же гордый и одинокий… Я хищник!
Я влетел в зал, замерев ровно посередине, на самом светлом и открытом месте… Люди остались неподвижными, как обычно и поступают мертвые… Эти высшие офицеры завершили задачи, как эти «защитники», — они стерли память, сожгли разум… Но, взглянув им в открытые глаза, я… Мои когти похолодели, в глазах поплыло… и я сиганул под стол.
