Эдуард Лимонов
ИСТ-САЙД -- ВЕСТ-САЙД
Тебе кажется, что ты живешь скучно, читатель? Сейчас ты поймешь, как близко ты нахо-дишься к войне, смерти и разрушению. И как ты бессилен.
Я -- сексуальный маньяк. В первый же вечер по прибытии в Нью-Йорк я попал на парти, где среди ночи вдруг увидел по меньшей мере с полдюжины своих бывших подружек. Уже под утро я отправился с двумя из них в квартиру одной из них -Стеси. Живет Стеси на Вашингтонских высотах, рядом с Хадсон-Ривер и Вашингтона Джорджа мостом, во вполне приличном, частич-но населенном евреями районе. Улица Стеси 175-я, звучит очень отдаленно, но на такси это не более десяти долларов от центра Манхэттана.
Обе девочки блондинки. В ту ночь мы все некоторое время повозились в постели, пытаясь заняться любовью, но, так как были пьяны и обкурены травой, через некоторое время успокои-лись и уснули. Утром другая моя бывшая девочка ушла, а я остался и провел со Стеси весь день.
За более чем год, прошедший с того времени, как мы расстались, Стеси изменилась к луч-шему -- стала куда более сексуальна. Может быть, это обстоятельство объясняется тем, что ей пришлось зарабатывать на жизнь постелью... У Стеси маленький сын пяти лет, и она завела себе нескольких богатых любовников. Время от времени ей приходится любовников менять, в результате накапливается сексуальный опыт... Даже тело Стеси, внешне как будто бы остав-шись тем же худым телом почти девочки-подростка, на самом деле изменило свою структуру -- переродилось уже в мягкое, сластолюбивое, как бы подернутое нежным жирком тело бляди. Что и прельстило меня в ней в этот приезд.
Я жил эти две недели моих нью-йоркских каникул в доме, где когда-то служил хаузкипером. Босс позволил мне у него остановиться, не было сказано, надолго ли, но секретарша и тепе-решний хаузкипер позволили мне жить там до самого моего отъезда в Лос-Анджелес. И только существование Стеси и ее пизды заставило меня взять ключи от квартиры на Вашингтонских высотах, по совпадению на одной улице со Стеси, когда мой друг, уехавший на отдых, предло-жил мне воспользоваться его квартирой.
Иной раз, правда, очень редко, между мужчиной и женщиной почему-то складываются от-ношения, очень похожие на отношения между мальчиком и девочкой. В нашем случае я и Сте-си, в дополнение к постельным удовольствиям, вдруг стали наперебой поверять друг другу всевозможные тайны, сидя в глубине темных нью-йоркских баров, или в траве Централ-парка, или другого парка, названия которого я не знаю, но находящегося неподалеку от ее дома. Она любовалась мною, я любовался ею, мы целовались, я хватал ее за ноги и пипку под платьем, теребил ее желтую гривку волос, предлагал ей пойти в цветущие кусты и тащил ее, когда она смущенно отказывалась. Она рассказывала мне, смеясь, подробности своих сексуальных актов с бизнесменами, я рассказывал ей свои сексуальные истории. Иной раз она напивалась и ка-призничала, но еще год назад она напивалась и плакала, сейчас уже было лучше, был достиг-нут значительный прогресс.
Но я не собираюсь рассказывать историю мою и Стеси, посему вот вам только схематиче-ские черты наших отношений. Моя история -- это Лимонов и Южный Бронкс. Это из-за Стеси в два часа ночи Лимонов в белом костюме, в белых сапогах, с пакетом, в котором лежала 21 ты-сяча французских франков в пятисотфранковых билетах, со всеми имеющимися у него доку-ментами, как американскими, так и французскими, с авиабилетами в Лос-Анджелес и из Лос-Анджелеса в Париж, оказался в как будто бы разрушенном атомным взрывом Южном Брон-ксе.
Франк неумолимо падал, потому я, надеясь, что он подымется, обменивал свои франки не-большими порциями. В тот день утром у меня в кармане было более ста долларов. Я встретил Стеси на углу 57-й улицы и Бродвея, она явилась в белом, как и я, костюме, тесная юбка под-черкивала ее круглую попку... приятно было иметь рядом с собой молодое тело на каблуках. На меня завистливо поглядывали неудачники этой жизни, их много и на Бродвее, и на 57-й, а я вел свою Мэрилин Монро сквозь толпу привычно и пренебрежительно, в конце концов мне 37 лет, и я имею на это право. Победоносный символ -- благоухающая молодая пизда рядом со слегка утомленным Эдвардом -- символ его победы над миром. Хорошо!
Мы выпили в пьяно-баре на Ист-Сайде, назывался он "Знак Голубя", достаточное количест-во напитков, помню, что счет был большой. Куча пижонов и бизнесменов, у каждого из них было в сотни и тысячи раз больше денег, чем у меня, я привез с собой весь свой капитал -- эту 21 тысячу франков, уважительно смотрела, как я вывожу пьяную высокую Стеси, ее красивые ноги заплетались, по лицу блуждала пьяная улыбка. Их женщины были безусловно интеллигентнее Стеси, но куда хуже качеством. Стеси, следует вам сказать, ничего не понимала в искусстве или литературе, но зато у нее были зеленые туманные глаза, почти рыжие волосы, маленькие грудки, нежная попка -- каждое полушарие в форме растянутой почти до самой талии буквы О, и молодость -- ей было 23 года. Там в баре было несколько молодых женщин, но до задорной вульгарности моей Мэрилин Монро им было далеко.
