Часть 1. Даже за добро надо платить.
- Она прекрасна. Красивее, чем лунное небо, чем солнце, чем самые дорогие сокровища королевства!
- Красива, да... Но так холодна!
- Ледяные синие глаза, смотрят на мир с ненавистью. С искривлённых презрительной усмешкой губ слетают не слова - кинжалы, режущие душу на куски.
- Она не знает, что такое любовь. У Ледяной Царицы нет сердца, нет души!
Слова с улицы, слова прохожих. Людей, которых я защищаю, которыми правлю, пусть даже они того и не знают. И никто из них не видел меня. Настоящей меня.
Я отвернулась от окна кареты и смежила веки. Нет смысла слушать дальше, ничего нового всё равно не узнаю.
Ледяная Царица, Снежная Королева. Как только меня не называли, что только обо мне не говорили.
Что ж... В чём-то они определенно правы. У меня больше нет сердца и нет души в том смысле и том понимании, которое доступно человеку или кому-то ещё. Променяла эти атрибуты ненужной человеческой жизни на новую силу, и возможность отомстить всем, кто когда-то предал меня.
- Моя госпожа, мы подъезжаем к резиденции, - кучер отодвинул занавеску и заглянул внутрь кареты. Его бегающие чёрные маленькие глазки пытались не встречаться с моим взглядом. Но сейчас он мог и не пытаться, я всё равно и не подумала открыть глаза. Лишь, молча, кивнула, обозначив, что поняла его.
Мерный стук колес по мощённой булыжником мостовой убаюкивал, и я поддалась этому порыву, погрузившись в недолгую дремоту, ослабив своё внимание. Хватит, мир может и без меня побыть эти пять минут.
Сны для меня давно перестали быть снами, как таковыми. Я вижу прошлое. Вижу те дни, когда была человеком. Когда могла ещё чувствовать, верить, любить...
Моя мать была сильной колдуньей. Её боялись, ею восхищались... И её убили, возведя на костёр за то, чего она не совершала.
Тогда этот мир узнал, почему наш род носил имя Ледяной. На те края опустилась вечная зима, заключив в свои горько-сладкие объятия сердце моего отца, а вместе с ним - наш дом и всех, кто был в округе.
Холод, голод, мор... Люди умирали семьями, страдая от непонимания, за что же боги так ополчились. Они даже не знали, что это сделали вовсе не боги.
Затем отец погиб, его убили крестьяне, случайно, как они утверждали. Впрочем, это было неважно, разве можно вернуть того, кто уже мертв?
После его смерти, ушла и зима, вернув краю прежнюю жизнь и его жители, быстро связав воедино два эти события, начали гонения нашей семьи: меня и троих маленьких детишек, оставшихся на моём попечении. Через полгода после смерти отца и три года после смерти матери, мы ушли из этого места, перебравшись на окраины царства Ехмено. Нашли маленький домик в лесу, обустроились там и стали жить, не общаясь с окружающим миром. Так продолжалось десять лет.
В день моего двадцати пятилетия, моя младшая сестра Жанин, повесилась на дереве рядом с домом. Из её прощальной записки стало ясно, что она встречалась с парнем из ближайшей деревни последние три года. Забеременев, испугалась рассказать об этом мне и братьям и оправилась к нему. Парень наорал на неё и отправил к повивальной бабке, что бы убрать ребенка. И моя любимая сестрёнка послушно пошла по указанному адресу. В итоге, после всех процедур, выяснилось, что теперь она никогда не будет иметь детей. Не выдержав, Жанин решила уйти из жизни.
Никто не знает, что тогда я смогла сдержать свои силы и не показать этой деревне, что такое настоящая лютая зима и как она может быть связанна с высокой темноволосой нелюдимой девушкой, одетой в чёрное траурное платье.
Вот только зря я это сделала...
Через год погиб мой младший брат. Его убили охотники, приняв за разбойника. Но я не поверила, потому что вряд ли можно принять за разбойника мальчишку лет пятнадцати.
Ещё через год погиб второй мой младший брат. Попал в волчью яму, вырытую кем-то из деревенских.
Я пришла в деревню, чтобы требовать справедливости. Меня признали ведьмой и попытались заставить повторить судьбу моей матери, сами того не подозревая. Деревня сгорела дотла, а тот участок земли, что она занимала, навеки покрыли льды...
Карету ощутимо тряхнуло, и я вынырнула из воспоминаний, украдкой смахнув льдинки, что заменяли мне слёзы, с ресниц. Сколько бы лет не прошло, но я все еще помню моих маленьких.... И не могу простить этот мир, за то, что он забрал их у меня.
Резная дверца отворилась и, дрожащий от царившего в карете холода, слуга склонился в низком поклоне, подавая мне руку:
- Госпожа позвольте вам помочь.
- Уйди, - безразлично оглядев мальчишку, отданного мне на растерзания владельцем резиденции, вышла из кареты, аккуратно ступив на покрытую травой землю. Зелень тут же пожухла и покрылась инеем, да и солнце перестало казаться таким уж по-летнему ярким и жарким тем, кто стоял в непосредственной близости от меня. - Его величество не хочет лично приветствовать меня... Ну что ж, его дело.
