Когда-то Ильич стоял в фойе городского Дворца пионеров, вдохновляя гипсовой улыбкой юных строителей светлого будущего и указывая им рукой верную дорогу. А многочисленные его внучата в красных галстуках, проходя мимо Вождя, робко бросали на него свои взгляды, полные благоговейного трепета и безмерного восхищения, и молчаливо заверяли Ильича в том, что заветы его будут непременно исполнены, а дело никогда не умрёт.
Да, именно так всё раньше и было. Но потом…
Потом страна внезапно отреклась от того, кто дерзнул озарить людям путь к всеобщему счастью, и гипсового Ильича убрали с глаз долой в подсобку, где он и простоял несколько лет, не ведая о том, что творится в государстве. Дворец пионеров сначала переименовали в Дом детского творчества, а затем и вовсе продали, и вместо него возник центр досуга с несколькими кафе и биллиардной. А однажды покрывшегося пылью Ильича грубо и цинично выволокли из подсобки, погрузили в кузов старенького «ЗИЛа» и вывезли куда-то за город…
— Давай-ка здесь попробуем. Сюда буржуи ещё не добрались. — Степан Потехин резко крутанул руль и свернул с автотрассы на пыльную просёлочную дорогу. — Я здесь в прошлом году рыбачил. Карась сам в ведро прыгал.
Спутник Потехина Мешков, сосед по улице, согласно промолчал, ему не было особой разницы, где провести выходной. Лишь бы подальше от жены с её постоянными домогательствами по хозяйству — сделай то, сделай это…
«Москвич», исправно прослуживший Потехину полтора десятка лет, катил по дороге весело и резво, словно хотел казаться молодым. Впрочем, машина, благодаря неустанной заботе хозяина, и в самом деле неплохо сохранилась и могла послужить ещё не один год.
— Скупили, паразиты, все пруды да озёра, — ругался Потехин. — Вот собственники, мать их! А где нам рыбу ловить? В лужах, что ли?
Мешков на это ничего не сказал, а только хмыкнул неопределённо.
— Они скоро и лес купят, а с нас будут деньги за вход брать, — не унимался Потехин. — И никакой власти на них нет.
«Москвич» остановился в нескольких метрах от воды, и рыбаки вышли осмотреться. Субботнее утро выдалось тёплым, но не жарким — лёгкий ветерок носил по небу облака, то собирая их в кучи, то разгоняя в разные стороны, будто бы играя с ними. В общем, погода предвещала приятную ловлю.
— Нет, тогда я был на той стороне. Видишь вон те кусты? — Потехин указал рукой. — Там место удобное.
— Здесь тоже неплохо. — Мешков достал из багажника спортивную сумку с принадлежностями для рыбалки. — Ну что, откроем сезон?
— Расстилай скатерть-самобранку, а я пока червей накопаю. — Потехин взял небольшую и удобную штыковую лопатку и пустую консервную банку.
Он отошёл к густому кустарнику, через который к пруду пробивался ручей. Хотел уже было начать копать, как вдруг заметил сквозь листву что-то белеющее. Поддавшись естественному любопытству, обошёл кусты и увидел лежащую возле самого ручья статую, выполненную почти в полный человеческий рост. Статуя лежала на боку, с протянутой вперёд рукой, её голова была скрыта под слоем грязи, так что Потехин сразу не разобрал, кто перед ним.
— Ну-ка, ну-ка… — Его любопытство разгоралось. Худой и жилистый от природы, привычный с детства к физическому труду, он обладал немалым упрямством характера и старался доводить любое дело до конца.
Бросив лопатку и банку, Степан присел и, воспользовавшись торчавшей рукой как рычагом, рывком перевернул статую, освободив её голову. Только теперь он узнал изваяние.
— Во как! — изумился он. — Надо же!
Он призадумался, разглядывая гипсового Ильича. В памяти пронеслось счастливое пионерское детство — красный галстук, школьные линейки, летний лагерь, костёр, зарница. Вспомнился долгожданный и волнующий момент вступления в пионеры, когда он, Стёпа Потехин, с замиранием сердца говорил слова клятвы. Казалось, это было совсем недавно. А ведь уже три десятка с гаком лет миновало с тех пор.
— Юрка! — позвал Степан соседа. — Иди-ка, глянь!
Мешков отложил приятное занятие и поспешил к товарищу.
Потехин тем временем закатал по локоть рукава камуфляжной куртки, сорвал пучок травы и, присев на корточки, стал протирать лицо статуи, улыбаясь своим воспоминаниям. Но грязь за долгое время слишком прочно присохла к гипсу и никак не желала оттираться. Тут нужны были тёплая вода и тряпка.
— Что, дипломат с деньгами нашёл? — Мешков был уже рядом и, увидев находку, присвистнул. — Ильич, что ли? — Он засмеялся. — Выбросили на свалку истории. Ну-ну…
— Дурак ты, Юрка! — зло бросил Потехин. — Чего зубы скалишь? Забыл уже, как галстук и значок носил? Или тебя тоже коммунисты в детстве обижали, как этих… новоявленных?
— Да ладно. — Мешков набычился. — Он тебе что, родственник? Валяется тут, и хрен с ним. Айда лучше рыбу ловить.
Но Потехин уже лишился спокойствия. Он не мог просто так бросить здесь Ленина. Он ещё не знал, зачем ему статуя, но, как человек практичный, привык подбирать всё, что может на что-то сгодиться.
— Рыба подождёт. Ильича спасать надо.
— Ну, ёлы-палы! — Мешков смотрел на Потехина как на полоумного. — Я там уже и бутылку открыл. Уху сварим…
— Погоди ты, не до ухи теперь. — Потехин подобрал лопатку и банку и вновь обернулся к статуе. — Ничего, Ильич, полежи тут ещё немного. Мы скоро.
