Иисус Христос: Жизнь и учение. Книга V. Агнец Божий
Настоящая книга посвящена тому, как образ Иисуса Христа раскрывается в Евангелии от Иоанна. Как и другие евангелисты, Иоанн выступает прежде всего как свидетель тех событий, о которых говорит. В то же время это свидетельство особого рода: оно содержит не просто рассказ о событиях, но и их богословское осмысление. Уникальность четвертого Евангелия обусловлена тем, что его автор – любимый ученик Иисуса, прошедший с Ним весь путь Его общественного служения вплоть до креста и воскресения. В книге рассматриваются те части Евангелия от Иоанна, которые составляют оригинальный материал, не дублирующий синоптические Евангелия. Автор книги показывает, как на протяжении всего четвертого Евангелия раскрывается образ Иисуса Христа – Бога воплотившегося.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
| Жанры: | Религиоведение, Справочники |
| Серия: | Иисус Христос. Жизнь и учение №5 |
| Всего страниц: | 151 |
| ISBN: | 978-5-906960-69-6 |
| Год издания: | 2020 |
| Формат: | Полный |
Иисус Христос: Жизнь и учение. Книга V. Агнец Божий читать онлайн бесплатно
РЕКОМЕНДОВАНО К ПУБЛИКАЦИИ ИЗДАТЕЛЬСКИМ СОВЕТОМ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
ИС Р 20-028-3342
© Издательский дом «Познание», 2020
© Иларион (Алфеев), митр., 2020
© Сретенский монастырь, макет, 2017
Предисловие
В первых четырех книгах серии «Иисус Христос. Жизнь и учение» мы работали преимущественно с материалом из Евангелий от Матфея, Марка и Луки. К Евангелию от Иоанна мы обращались лишь эпизодически. В частности, в первой книге серии мы рассмотрели начальные стихи этого Евангелия, свидетельства о встречах Иисуса с Иоанном Крестителем и рассказ о призвании Иисусом первых учеников (Ин. 1:19–51)[1]. В третьей книге были рассмотрены повествования о шести чудесах – браке в Кане Галилейской (Ин. 2:1-11), исцелении расслабленного (Ин. 5:1-16), умножении хлебов и буре на море (Ин. 6:1-21), исцелении слепого (Ин. 9:1-38) и воскрешении Лазаря (Ин. 11:1-46)[2]. Настоящая книга целиком построена на Евангелии от Иоанна.
Как и другие евангелисты, Иоанн выступает прежде всего как свидетель тех событий, о которых говорит[3]. Больше, чем кто-либо другой из евангелистов, он настаивает на своей особой роли свидетеля и очевидца, имеющего право говорить о том, что видел и слышал:
И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца (Ин. 1:14).
И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили (Ин. 19:35).
Сей ученик и свидетельствует о сем, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его (Ин. 21:24).
О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, – ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, – о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам… (1 Ин. 1:1–3).
В то же время свидетельство Иоанна – это свидетельство особого рода. Это не просто рассказ о событиях, очевидцем которых он стал. В значительно большей степени, чем у других евангелистов, его рассказ является богословским осмыслением Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия (Мк. 1:1). По словам исследователя, Иоанн основывается на истории, «но богословская сила его развитой христологии столь велика, что… история так или иначе поглощается богословием». Тем не менее для правильного понимания богословия Иоанна необходима «прочная укорененность в истории»[4]. Эта укорененность достигается благодаря сличению четвертого Евангелия с повествованием синоптиков – Матфея, Марка и Луки.
Вопрос о том, кто был автором четвертого Евангелия, подробно рассмотрен нами в книге «Начало Евангелия»[5]. Возвращаться к нему здесь нет необходимости. Мы придерживаемся взгляда, согласно которому автором четвертого Евангелия был апостол Иоанн, один из двенадцати, брат Иакова Зеведеева. Он же – ученик, которого любил Иисус (Ин. 13:23; 19:26; 20:2). Теории о том, что автором четвертого Евангелия был некий другой Иоанн или вообще иное лицо, мы считаем несостоятельными[6].
Святые евангелисты. Я. Йорданс 1620 г
Неприемлемым, с нашей точки зрения, является также рассмотрение четвертого Евангелия в качестве литературного продукта, появившегося внутри некоей христианской общины, условно называемой Иоанновой[7]. Такой подход, взятый за основу многими исследователями в области Нового Завета во второй половине ХХ века, исходит из того, что в конце I столетия существовала (в Ефесе, Антиохии или ином месте) некая христианская община, или секта, находившаяся в ситуации резкого антагонизма с местной иудейской общиной[8]. Для этой-то общины и был составлен богословский текст, адаптировавший образ «исторического Иисуса» к ее конкретным пастырским нуждам. Иными словами, автор Евангелия якобы вложил в уста Иисуса то, что считал полезным для своей общины, а не то, что Иисус говорил в действительности. Об ошибочности и порочности такого подхода сегодня говорят многие ученые[9].
Безусловно, у автора четвертого Евангелия было свое видение описываемых событий: оно помогло ему поместить их в ту богословскую раму, которая четко просматривается уже в прологе его Евангелия (Ин. 1:1-18). Однако мы исходим из того, что это богословское видение сформировалось под влиянием тех слов Иисуса, которые евангелист слышал и донес до читателя с максимальной верностью оригиналу (а не наоборот: под влиянием этого богословского видения был якобы смоделирован тот образ Иисуса, который был необходим для «Иоанновой общины»).
Апостол Иоанн. Икона XVI в
Подобно пресловутому «источнику Q» «Иоаннова община», по-видимому, представляет собой научный фантом, зародившийся в умах исследователей четвертого Евангелия и получивший поддержку в научном сообществе без серьезного осмысления тех тяжелых последствий, которые принятие этого фантома имеет для понимания текста Евангелия. Сказанное не означает, что евангелист Иоанн не был членом конкретной церковной общины. Мы имеем в виду лишь то, что вопрос о его принадлежности к этой общине не имеет отношения к тексту Евангелия, который должен рассматриваться вне зависимости от потенциальной читательской аудитории I века.
