В тот июньский понедельник атмосфера в старом особняке из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице царила напряженная. Я упоминаю об этом не для того, чтобы посетовать на дурной нрав Вульфа, а потому, что это важно. Именно напряженной атмосфере мы были обязаны появлением постоялицы.
А началось все с замечания, сделанного Вульфом тремя днями ранее. Каждое утро в пятницу, в одиннадцать часов, спустившись из оранжереи на крыше в кабинет на первом этаже, он подписывает чеки на жалованье Фрицу, Теодору и мне. Свой я получаю тут же, а два других он придерживает, поскольку любит вручать их лично. Так вот, в то утро, проходя мимо моего стола к своему, он изрек:
– Благодарю, что дождался.
Мои брови поползли вверх.
– Что такое? Тля на орхидеях?
– Нет. Но я заметил в прихожей твою сумку и вижу, что ты разодет в пух и прах. Тебе явно не терпится поскорее уехать. Так что с твоей стороны весьма великодушно дождаться этих жалких грошей, этого скудного воздаяния за все непомерные труды близящейся к завершению недели. В особенности если учесть, что остаток на нашем счету в банке низок как никогда за последние два года.
Мне удалось сохранить самообладание.
– Ваша тирада заслуживает ответа, и вы его получите. Да, я разодет в пух и прах, потому что отправляюсь на выходные за город. Что касается нетерпения, тут вы ошиблись. – Я бросил взгляд на запястье. – У меня еще куча времени, чтобы поймать такси и по пути подхватить мисс Роуэн на Шестьдесят третьей улице. Насчет жалких грошей спорить не стану. А своими непомерными трудами я обязан исключительно тому, что вы отвергли четыре предложения клиентов подряд. Потому-то мне и приходится протирать штаны в конторе. Говоря о том, что рабочая неделя близится к завершению, вы намекали, что она еще не закончилась, а я уже ударяюсь в загул. Так вот, о моих планах на выходные вы знали месяц назад, и никакое дело как будто не удерживает меня здесь. По поводу банковского счета вы абсолютно правы, признаю. Мне ли этого не знать? Ведь именно я веду наши счета. Готов поправить положение. Все равно вы платите мне жалкие гроши, так какого черта?
С этими словами я порвал мой чек пополам, сложил половинки и порвал снова, бросил клочки в мусорную корзину и зашагал к двери. Сзади раздался его рев:
– Арчи!
Я развернулся и с вызовом на него посмотрел. Он тоже уставился на меня.
– Фу, – изрек наконец Вульф.
– Как бы не так! – ответил я, снова развернулся и вышел.
Так вот атмосфера и сгустилась. Когда я вернулся из загородной поездки поздно вечером в воскресенье, Вульф уже удалился почивать. К утру понедельника обстановка могла бы и разрядиться, если бы не порванный чек. Мы оба прекрасно знали, что достаточно аннулировать его корешок и выписать новый. Однако босс не собирался отдавать мне такой приказ, пока я сам не попрошу, а я и не думал делать это без его указания. Никто не настроен был уступать, и оттого утренняя натянутость продлилась до обеда и далее.
Около половины пятого, когда я сидел за столом и корпел над записями о прорастании семян, в дверь позвонили. Обычно, если не было иных указаний, на звонок выходил Фриц. Однако в тот день моим ногам явно не мешала разминка, так что открывать отправился я. Распахнув дверь, я с первого взгляда пришел к приятному заключению.
Конечно же, в чемодане и шляпной коробке могли храниться и образцы товаров, однако девушка в светлом персиковом платье и сшитом на заказ жакете вряд ли принадлежала к назойливому племени коммивояжеров. Судя по багажу, передо мной почти наверняка стояла иногородняя клиентка, нагрянувшая к нам прямо с вокзала или из аэропорта ввиду крайней спешности ее дела. Таким мы всегда рады.
Не выпуская шляпную коробку из рук, она решительно переступила порог, прошмыгнула мимо меня и объявила:
– Вы – Арчи Гудвин. Не занесете мой чемодан? Будьте так добры.
Я исполнил просьбу, закрыл дверь и поставил чемодан у стены. Она опустила коробку рядом, выпрямилась и затараторила:
– Я хочу повидаться с Ниро Вульфом. Но конечно, с четырех до шести он всегда наверху, в оранжерее. Я нарочно выбрала такое время для визита. Мне надо сначала поговорить с вами. – Она огляделась. – Эта дверь ведет в гостиную. – Взгляд ее обежал прихожую. – Там лестница, справа дверь в столовую, а слева – в кабинет. Прихожая пошире, чем я ожидала. Может, пройдем в кабинет?
Никогда прежде не видел таких глаз. Непонятного цвета – то ли коричневато-серые с коричневато-желтыми крапинками, то ли наоборот, – глубоко посаженные и широко расставленные, они не знали покоя.
