Они говорили тихо, очень тихо, и только иногда сквозь ропот прибоя можно было различить отдельные слова. В полной темноте, среди густых зарослей едва угадывались человеческие силуэты.
Внезапно раздался какой-то сдавленный гортанный вскрик, словно удар смычка по струнам, угасший в ночи. На узкой полосе пляжа, спотыкаясь и хватаясь руками за воздух, появилась худощавая женская фигура. Упав, она скрючилась на песке. Через несколько минут женщину потащили по камням. Ударяясь об их острые верхушки, она судорожно вздрагивала…
Еще живую, ее опустили на большой плоский валун, на несколько дюймов выступающий над морем. Потом кто-то поднял тело, на секунду словно подвесив его в пустоте, и бросил в воду.
Поставив бокал на столик, я перехватила твой взгляд.
Последний раз мы виделись два месяца назад; твое лицо и пожатие руки – вот что до сих пор осталось в моей памяти от того столь знаменательного для меня дня. Я могла бы позвонить тебе по телефону, но не стала. У меня было предчувствие, что мы обязательно встретимся.
Ты взглянул на меня, и легкая улыбка тронула твои губы – я знала, что она предназначена мне. Тогда я вспомнила нашу первую встречу. Сейчас все уже позади, и если я еще не стала совсем другой, то все же очень изменилась. И многое теперь поняла.
Мне хотелось бы сказать тебе об этом, но ни ты, ни я не сделаем и шага друг к другу. Ты продолжаешь смотреть на меня и, наверное, вспоминаешь те минуты, что мы провели вместе, когда сила твоих убеждений передалась мне и ты сделался моим наставником на новом пути.
Снова поднося бокал к губам, я думаю, чем стала бы моя жизнь, если бы не пересеклась с твоею, с тобой и всем тем, что ты воплощаешь; ведь в конечном счете ты для меня и символ великой идеи.
Внизу, утопая в золоте предзакатного солнца, простирается Гавана. Я узнаю места, по которым проходил раньше тысячи раз. Давно уже не была я в этом ресторане «На Башне», и сегодня, войдя сюда, я еще острее осознала происшедшие во мне перемены. Дрожь пробирает при мысли, что когда-то я не устояла перед тем, кто мне хорошо заплатил, и, утратив свое имя, получила другое – имя предателя, врага собственного народа.
Ты смотришь на меня. Я тоже стараюсь незаметно улыбнуться тебе. Сейчас мне больше всего хочется пожать твою руку, чтобы этим рукопожатием передать, как я счастлива, что снова, и уже навсегда, принадлежу не только этому острову, озаренному золотыми солнечными лучами, но и великому делу, о котором так долго мечтал мой народ, ради которого он существует и борется.
Первый раз я столкнулся с тобою случайно – тебе предстояло стать еще одним именем в нашей картотеке. Через мои руки прошли дюжины таких, как ты, но ведь порой и врачи занимаются не только телами, но и душами своих пациентов, и тогда больные обретают лицо и имя. Так случилось и с тобою.
И сейчас по твоим глазам, по твоему взгляду я понимаю, что передо мной другой человек. Я это знаю. Ты – тоже. Но возможно, ты пока не отдаешь себе отчета, что перемена еще не завершена. Тебе предстоит узнать немало трудных минут, а может, и сомнений. Не раз и не два возникнут у тебя вопросы, на которые ты не найдешь нужного ответа. Может даже, на какое-то мгновение в тебе возникнет желание вновь вернуться в тот враждебный нам мир. Но постепенно это пройдет. Тебе пока еще нужна наша помощь, хотя выглядишь ты уверенной.
Я вижу, как ты смотришь на город, и знаю, что смотришь на него другими глазами; он теперь по-настоящему твой, ведь ты ведешь за него сражение.
Мне хочется встать и пожать твою руку и этим рукопожатием передать, как я счастлив, что ты снова, и уже навсегда, принадлежишь не только этому острову, озаренному золотыми солнечными лучами, но и великому делу, о котором так долго мечтал наш народ, ради которого он живет и борется.
Слышался мерный гул морского прибоя, в воздухе пахло селитрой…
Машина свернула с шоссе, подпрыгнула, наткнувшись на камень, и снова продолжала путь. По дверцам хлестали высокие травы. Проехав несколько метров, машина остановилась.
Заглох шум мотора. В ночи раздавался только ропот волн. Внутри машины зажглись и несколько секунд мерцали огоньки сигарет, которыми жадно затягивались. Прозвучала короткая фраза, дверцы открылись.
По узкой тропинке меж зарослей скользнули чьи-то тени, поглощенные наступившими сумерками.
Я раскрыл папку. Текст перед моими глазами был лаконичным и бесстрастным. Я перечел начальные фразы:
Александр Лефевр, бельгийский гражданин, представляющий на Кубе автомобильную фирму «Ли-бекс», 46 лет, проживающий по улице 98-А, № 127, между улицами 5-й и 7-й, в квартале Мирамар, явился, чтобы заявить о пропаже четыре дня назад своей жены Беттины Лефевр, 39 лет, того же гражданства, домашней хозяйки.
Я взял цветное фото, приложенное к делу. Красивая женщина. Длинные волосы обрамляют лицо с тонкими чертами, на котором выделяются огромные зеленые глаза. До замужества она, несомненно, работала манекенщицей в каком-нибудь модном журнале. По-настоящему хороша. На таких сразу обращают внимание.
Я снова принялся читать:
Бельгийский гражданин показал, что не сделал заявления раньше, полагая, что его супруга, как это не раз случалось, уехала за город с друзьями. Он добавил также, что ему не хотелось беспокоить нас по пустякам и что он еще не заявлял в свое посольство…
![Будни контрразведчика [иллюстрации]](/storage/book-covers/c2/c2a004fe8bf379ad9e00381bb3966b9dd3601c4c.jpg)
