Шторм. На небе клубились темные облака. Они нависли над горизонтом – вот-вот гроза соединит их с бушующей водной гладью. Черная вода пенилась, с силой ударяясь о прибрежную скалу. Волны рассыпались на капли, и те щедро орошали горную породу.
Фрея стояла на выступе, тянула тонкие руки навстречу темноте и буре. Подол алого платья промок, ветер растрепал каштановые волосы.
Слышался гул, он напоминал рокот камней. Обман… Не камни то были – голоса.
Поскользнувшись, ведьма едва не оказалась на самом краю выступа, но сумела удержаться и аккуратно отошла назад, ближе к скале. Фрея втянула соленый влажный воздух и прижалась к холодной поверхности.
А ведь всего лишь пара шагов – и ее бы ждала вечная темнота…
Темнота, на дне которой покоятся черные сундуки с бьющимися сердцами. В спокойные дни от этих ларцов расползались тени, покачивались на волнах, а затем рассеивались, чтобы никто, кроме вестников, не смог их увидеть. Тени тех, чьи сердца спрятаны под тяжелыми крышками сундуков. Тени, связанные со своими владельцами.
Дрожащими пальцами Фрея достала из кармашка платья небольшой ловец снов. Сделала крошечный надрез складным ножом на ладони и окрасила кровью белые бусины у самого центра ловца.
– Пусть моя память утонет вместе с теми, кто попал во власть охотников.
Стоило протянуть руку и разжать пальцы, отпуская ловец, как ветер подхватил его, и вскоре волны приняли ловец, окропили водой и тут же поглотили, затягивая на песчаное дно, к неупокоенным сердцам тех, кто живет вечно.
Ведьма опустила глаза и увидела, что тени рассеялись. Кровь дала им временный покой, утолила жажду, которая так мучительна для вампиров. Услуга за услугу – единственное, что можно получить от мертвых, с которыми волею судьбы соединен вестник.
Непогода все набирала силу: штормовые волны поднимались стеной, чтобы затем обрушиться на бетонный пирс, гремел гром да молнии освещали разноцветные дома.
Фрея стояла на краю обрыва. Ветер спутывал ее волосы, развевал потрепанный серый плащ. Она не оглядывалась. В груди жгло, будто растекалось раскаленное железо – то были чувства, с которыми так и не удалось справиться. Они струились, смешивались со страхом и решимостью, становясь чистой, неразбавленной силой, способной уничтожить прибрежный городок.
А Фрея все стояла, вытянув руку.
– Мы еще увидимся, – прошептала она, и ее дрожащий голос был полон печали.
* * *
Хотелось пустоты, покоя, забвения, в котором можно было бы раствориться и больше никогда не ощущать непреодолимого влечения. Или тоски… но по кому? Она не знала.
Ведьма набрала полную грудь воздуха и, решившись, повернулась спиной к океану. Теперь, когда невозможно все изменить, нет пути назад.
Фрея спрыгнула с выступа на ровную тропинку, намереваясь уйти как можно дальше от соленого бриза, горечью оседающего на языке. Но не успела коснуться влажных камней, как из ниоткуда появилось черное облако птиц. Они, словно мотыльки в банке, бились друг о друга, пытаясь прорваться ввысь – к небу. Фрея задержала дыхание и закрыла руками лицо, готовясь к неизбежному. Отступать некуда. Гулкий страх наполнил ее липкой жижей, вынудив забыть о решимости, с которой ведьма готова была сказать «прощай» этому городу – она не могла уйти. Что-то невидимое связывало ее железными цепями с треклятым особняком, который Фрея сняла пару месяцев назад.
Нельзя вырвать из себя чувства, но можно стереть память.
И сейчас, отдаляясь от рокочущего океана, ведьма поняла: эмоции остались, а воспоминаний нет.
Ветер затих. Разноцветные листья густым ковром покрывали асфальт и шуршали под черными ботинками. Фрея спешила домой, пока город затаился в преддверии полуночи. Завтра – последняя ночь Ветрнэтра, а после – лишь пара дней, чтобы высушить листья лириса. Главное – успеть до Самайна.
Дверь узкого двухэтажного дома, закрытого широкими кронами, поддалась с трудом – мешали деревянные доски крыльца. Из-за постоянных дождей дерево набухло, а как высохло – выгнулось. Стоило бы этим заняться, но арендатор запретил. В доме все должно быть неизменно: потрескавшаяся краска; старинный комод со стертыми рисунками, напоминающими руны; пыльный ковер и разноцветные бутылки, создающие музейную атмосферу. Всюду витал аромат сосновых дров. Он смешивался с запахами трав, которые сушила Фрея, и навевал странное, болезненно-щемящее чувство. Словно она что-то забыла и не могла вспомнить. Словно что-то вырвали из памяти, но оставили в сердце, и это ощущение наполняло ведьму ностальгией.
Несмотря на эмоции, менять жилье не хотелось. Здесь Фрея чувствовала себя в безопасности. Но по привычке оставляла два горных кристалла у входа: слева и справа, чтобы магическая нить, соединяющая камни, не дала пройти ночным гостям – вампирам.
