Я стала виновницей ужасной битвы богов и монстров. Зачата своей матерью, Меровингом — прямым потомком Христа, и отцом, полукровкой, сыном падшего ангела, что само мое существование привело к битве, в которой ангелов погибло больше, чем, когда сам Люцифер был изгнан Богом. Прежде чем я успела осознать свое предназначение, я застряла в другом, особом виде ада — школа.
Постукивая поочередно своими неровными ногтями по столу и слушая гул разговоров о предстоящих последних разрывах на выпускном вечере, сколько в минувшие выходные расстанутся с девственностью после самого выпускного, и чьи попытки с модными экспериментами на красной дорожке не увенчаются успехом.
После потрясения, заполнившего недолгую тишину, разразился хохот. Вся рука и сторона моей рубашки от воротника до талии была облита ледяной газировкой.
― Ох. Досадно,― сказала ЛейСи, держа пустую бутылку.
Как и всегда, она не просила прощения. Лишь за одну вещь я уважаю ЛейСи – она поддельно не извинится. Все в комнате знали, что она сделала это нарочно, начиная с седьмого класса, это происходило стабильно хотя бы раз в месяц.
Сконфузившись из-за жидкости, стекающей по моему телу, я прошла через столовую и направилась в ближайший туалет. Дверь с громким эхом в маленькой комнате ударилась о стену, когда я протиснулась через нее. После быстрой проверки, убедившись, что в трех кабинках никого нет, я подпрыгнула вверх и оттолкнула в сторону облегченную металлическую сетку на подвесном потолке. Быстрым рывком я схватила коричневый бумажный пакет, находившийся там, и бесшумно приземлилась спиной на пол.
Мешок шелестел, когда я рылась в серых юбках и строгих светло-голубых рубашках на пуговицах, лежавших на самом дне. Также в мешке были серые слаксы, несколько пар темно-синих колготок, соответствующих униформе академии Провиденса Всех Святых.
― Все хорошо, Эдем? ― послышался голос в одной из кабинок.
Я вздохнула.
― Хорошо, дядя Бекс. Это газировка. Ты рискуешь быть пойманным. Это необходимо? ― спросила я, цитируя его собственный излюбленный вопрос.
― Пойманным? Ты даже не увидела меня. А ты проверила.
Как только я переоделась в сухую футболку, Бекс, с самодовольным выражением лица, толкнул дверь кабинки. Он возвышался надо мной, такой же высокий, как мой отец, гармонично одетый в слаксы цвета хаки и темно-бордовый жилет с галстуком поверх оксфордской рубашки. Даже в форме Католической школы, любая женщина падала бы в обморок от вида его зеленовато-голубых глаз и глупой усмешки, но я не видела этого. Для меня он выглядел больше похожим на ребенка.
― Мне не следует говорить тридцатилетнему гибриду, стоящему на унитазе, что это давно не считается хитростью, ― сказала я.
Он хмыкнул, скрестив руки на груди и облокотившись своим задом о раковину.
― Это если прятаться от простых детей средней школы. И мне пока что не тридцать. А двадцать девять, достаточно в скором времени.
― Достаточно в скором, ― сказала я.
Он нахмурился.
― С каких это пор ты начала рассказывать мне о скрытости? Ты уверенна, что в этом году поднабралась стервозности.
Я подскочила и вернула мешок обратно на свое место.
― Ты посещал военное училище для мальчиков. И не говори мне о стервозности.
― Это уже не является настолько плохим. Я любил бы студенточек.
Я уставилась на него, все эмоции исчезли с моего лица.
Он поднял руки.
― Ладно, это отстой. Но это – то, что ты делаешь из этого. Ты же знаешь, что она обязательно прольет это на тебя. Почему бы тебе не притвориться, что что-то упало и поднимать это? Она будет промахиваться каждый раз.
― Ты думаешь, я об этом еще не думала? Это оскорбительно.
― Так измени это.
― Уже, Бекс. Но если мне делать это каждый раз или даже большую часть времени…
Он кивнул.
― Хорошая точка зрения. Хочешь сломать ей руку броском?
Я попыталась сдержать улыбку, но не получилось. Бекс наклонился и поцеловал меня в макушку.
― Преодолевать более высокие пути трудно, особенно когда ты знаешь, что можешь легко свернуть ей шею. Однажды я свел счеты с Морским пехотинцем, когда мне было одиннадцать. Он давал мне так много дерьма в течение нескольких недель… ― он умолк, погрузившись в защищенную зону. Он вздохнул, а затем встал прямо. ― Но я проиграл.
― Потому что ты использовал свою силу, позволив ему повлиять на твои эмоции?
― Точно.
― Поэтому мы не можем ее убить. Сохранять равновесие и все такое.
Бекс быстро обнял меня.
― Еще одна неделя, ― сказал он, прежде чем выскользнуть за дверь.
К тому времени, когда я распахнула ее, он ушел. Когда я была младше, для меня его способности оставаться незаметным в общественных местах раньше являлись нерешенными. Это только напомнило мне о других существах, что таились, а другие не могли их видеть.
Это было до того, как я узнала правду – что другие, бесчеловечные темные существа, скрывающиеся в тенях, не могли причинить мне боль. Ничто не могло. По Божьим правилам и при условии, что я буду уважать и сохранять равновесие, до этих пор я остаюсь нетронутой, исключительным ребенком Святого Отца, который ненавидел меня еще до моего рождения.
Многие, кто, вольно или нет, склонились перед ним, но я не стала одной из них.
