Граф в законе. Изгой. Предсказание
Владимир Смирнов — современный писатель, историк, журналист. В сборник вошли его романы «Граф в законе», «Изгой» и повесть «Предсказание».
Автор в своих произведениях показывает не только профессионализм работников правоохранительных органов в борьбе с преступниками, но и их человечность, гуманное отношение к пострадавшим, к близким и родным тех, кто нарушил закон.
| Жанр: | Криминальный детектив |
| Серия: | Терра – детектив |
| Всего страниц: | 175 |
| ISBN: | 5-300-00909-1 |
| Год издания: | 1997 |
| Формат: | Полный |
Граф в законе. Изгой. Предсказание читать онлайн бесплатно
Граф в законе
Год 1954-й. Агония
1
Он радовался приходу весны и не любил весну. Радость осталась с детства, она вспыхивала помимо его воли — первый робкий подснежник, первая проглянувшая зелень, первая солнечная лужайка. Но, повзрослев, увидел в ранней весне какое-то неприличное самоистязание почтенной дамы, вынужденной открывать то, что за долгую зиму утратило прелесть.
Сострадание к родной земле, воспринятое от воспитавшей его тети, с годами стало угасать, и проплывающее в окне вагона бесконечно грустное однообразие вызвало глухую всепроникающую тоску без малейших оттенков сочувствия или жалости. И снова — в какой уже раз! — как роковой символ, всплывал перед глазами порыжевший от дождя железный крест отцовской могилы в тюремном поселке под Воркутой.
Поезд начал грубо, рывками притормаживать перед новой декорацией: черный от угольной пыли городок, где крепко вросли в землю одноэтажные, двухэтажные домишки, еще сохранившие свою траурную раскраску от едкого дыма когда-то одышно бегавших здесь паровозиков.
Перед окном застыло бурое здание вокзала с выцветшими, плакатного пошиба буквами «Шарья» над перекошенной дверью. Он перевел для себя это слово как «Ад» и подумал, что вряд ли кто открывает эту дверь добровольно, туда входят разве только невольники, подгоняемые нуждой или охраной.
Из тамбура донесся просительный басок:
— Студент я… Ну позарез надо быть в Москве…
Кондукторша, злая лицом и резкая в движениях, схватила что-то из протянутой руки и, быстро сунув в отвисший карман форменной куртки, сказала сурово:
— Влазь! Но в купе не суйся! Понял?
В вагон протиснулся мордастый парень, толкая перед собой коленом облезший, мятый чемодан. Взъерошенные русые волосы, голубые глаза, мощные плечи, распирающие потрепанный пиджак. Сел послушно у окошка на свой чемодан, отчего тот смялся, раздался в боках.
— Каким видом спорта занимаетесь, студент?
Парень вскинул взгляд на высокого мужчину в нейлоновой рубашке и модных расклешенных брюках, помедлил в недоумении, — видимо, вообще мыслил с известным торможением, — и ответил смущенно, чуть заискивающе:
— Бокс… ГІолутяж я… Еще самбо…
«Вот и твой герой, родная моя Россия, — вздохнул мужчина, — твой Иванушка-дурачок… Вернее, уже созревший Иван-дурак, постельная мечта каждой истинной россиянки… Тупая безмятежность, довольство жизненной пустотой… Не хочет, стервец, лежать на своей печке, не хочет пахать, косить, рубить дрова… В науку потянуло…»
Его вдруг поразила нелепая, но очевидная мысль: «Так это же представитель новой интеллигенции! Твой интеллект, бедная, милая моя Россия! Неужели так глубоко проросло духовное обнищание? Бог ты мой, найдет его царская невеста и сделает властителем государства. Иванушку-дурачка ждут слава, деньги и почет… Нелепая чудовищная закономерность нового российского бытия».
Сам не зная почему он вдруг предложил:
— Располагайтесь в моем купе, студент!
Несколько секунд тот осмысливал услышанное, потом опасливо покосился на сердитую кондукторшу.
— Заходите, заходите! Она не будет возражать!
Студент торопливо втиснулся, опять же проталкивая вперед увесистый чемодан, сел и замер обалдело: на столике стояла начатая бутылка коньяка, а вокруг нее огромный круг колбасы, ветчина, сало, огурцы, помидоры, кисть крупного иссиня-черного винограда, лимоны, румяный лаваш и пол-литровая банка с красной икрой.
— Вы кушайте, я посижу здесь… — сипло вымолвил студент и сжался, если только может сжаться шестипудовое тело.
— Нет уж, давайте вместе покушаем.
Он сделал ударение на слове «покушаем», вложив в него весь ядовитый сарказм, который скопился в нем в те минуты, когда он разглядывал студента.
Бутылка коньяка взвилась над стаканом, быстро наполнила его чуть ли не до краев.
— Прошу вас!
На лице студента отразилось смятение.
— Вообще-то я н-на режиме… — Он явно страдал, страшась переступить запретную черту, проведенную кем-то из его наставников. А взгляд цепко озирал все, что было на столе. Подрагивающая рука сама потянулась к стакану, губы, запинаясь, прошептали:
— А в-в-вы?
— И я! — Тут же был наполнен второй стакан. — За встречу!
Выпив коньяк жадно, чуть ли не одним глотком, студент сразу же сунул в рот кусок колбасы, чавкнул пару раз и проглотил.
Мужчина скривил губы в усмешке, отвернулся. Только сейчас он осознал, какую совершил глупость, пригласив к себе этого увальня. Нет, не принесет ему удовольствия общение с будущим российским интеллигентом. Может, дать ему кусок колбасы, хлеба и выпроводить из купе? Но не хотелось оставаться наедине с терзающей душу тоской. Пусть уж кто-нибудь будет рядом — все-таки отвлечение.
— Ешьте, не стесняйтесь, — сказал он добро. Но ладони студента точно прилипли к коленям. Его ошалелый взгляд теперь уже прямо-таки впился в Золотую Звезду на пиджаке, висевшем возле двери.
— Вы — Герой?..
— Да, я Герой Советского Союза, — просто, словно речь шла о чем-то будничном, ответил мужчина.
— Значит, воевали? — Коньяк благотворно подействовал на студента, он заметно расслабился, перестал заикаться.
Мужчина впервые улыбнулся.
— Значит, воевал.
Лицо студента излучало фанатичный восторг. Челюсть отвисла, идиотски округлив линии губ. Глаза непомерно расширились — в них было и ликование, и собачья преданность, и пьянящая гордость приобщения к великому. Так, наверное, впервые смотрели на живого Сталина…
