Кто такие Вампиры (Паразиты)?
Паразиты — информационные тела, отделенные от души. Изначально живущие в ином измерении. Считается, что они вторглись в этот мир, когда в окрестностях Далласа, Техас, USNA, проводили эксперименты по генерации микро черных дыр, из-за которых барьер к другим измерениям заколебался.
Потому что у жертв исчезает большая часть крови, а видимых травм нет. Книжные вампиры высасывают кровь совсем иначе. Это побочный эффект неудачного размножения Паразитов.
Паразит отделяет часть себя и посылает в возможного хозяина. Поглотив Псионы и Пушионы из крови, отделённое тело распространяется через кровеносные сосуды, проникая в человека, заменив кровь собой. Когда процесс завершается, Паразит завладевает эфирным телом (информационным телом)... должен бы завладевать, до сих пор не было успешных прецедентов.
Среди Паразитов нет командира, у них общее сознание, но у каждого остаются индивидуальные мыслительные способности. Они общаются между собой и с определенного расстояния могут найти друг друга. Также ими движет самое примитивное желание — найти сосуд для жизни. Одним словом, они руководствуются базовыми инстинктами — выжить и дать потомство.
Предположительно в мир вторглось 12 Паразитов.
Троих Лина ликвидировала ещё в USNA (хотя ликвидировала только хозяев, сами Паразиты сбежали как духовные тела). Оставшиеся девять, включая Миа и Салливана, сбежали в Японию. Лина, когда была в Японии по другой миссии, ликвидировала Салливана, а Миа самоуничтожилась на территории Первой школы. Тем временем Куроба Мицугу со своими подчиненными уничтожил всех семерых оставшихся. В USNA те три Паразита нашли новых хозяев и воскресли, затем полетели в Японию. К девяти Паразитам, которых ликвидировали в Японии, было применено воскрешение, в итоге восемь, за исключением Пикси, возродились. Позже Тацуя и его группа во время битвы успешно запечатали троих. Даже с восемью оставшимися, запечатанные три были украдены Третьей дивизией контрразведки, и затем эти трое снова воскресли. Одиннадцать паразитов так и остается.
— Эй, не думаешь, что это ужасно? Я была публично унижена, публично унижена.
Очевидно, этот пронзительный девичий голос был пронизан волнением, а ответ...
«...Ты уже четвертый раз это говоришь»
...Тоже прозвучал девичьим голосом, но только поистине сонным.
Разница в умственном состоянии двух девушек, говоривших по телефону, была как разница между холодом зимы и жарой лета.
Однако такое было неизбежно. Лишь у Хоноки была причина волноваться, а у Шизуку была причина умолять дать поспать.
Хонока была взволнована не просто так. Её тайные стремления сердца раскрыли. Не то чтобы поселившиеся в ней симпатию и любовь можно было назвать утраченными, даже она сама почувствовала, что такая мысль слишком серьезна для этой эпохи. Хотя вожделения, которые Хонока сама не могла высказать, а их высказала другая, сами по себе были достаточно унизительны, но тогда она открылась не только перед тем, о ком думала, но также перед многими другими людьми, так что такие муки были неизбежны. Да и то, что та, кто выказал её чувства, не была человеком, но роботом-горничной, одержимой Паразитом, Хоноку вообще не утешало.
— Неважно, потому что я была так унижена, — угрюмым голосом потребовала Хонока, чтобы подруга утешила её. Вид обиженной Хоноки заставил Шизуку посреди экрана слегка вздохнуть:
«Я понимаю, но и ты, пожалуйста, меня пойми. Какое ты думаешь сейчас время?»
С другой стороны, у Шизуку была веская причина заявить «я хочу спать». Попросту — время, нет, вернее разница во времени. Чтобы подчеркнуть довод Шизуку на экране появились классические круглые часы с тремя стрелками. Короткая стрелка указывала на место между четырьмя и пятью. Между Токио и Беркли (Калифорния) было семь часов разницы во времени. Если в Токио было девять тридцать вечера, тогда в Беркли было четыре тридцать утра.
«Пожалуйста, это не может подождать хотя бы два часа?»
Можно сказать, что совершенно естественно, чтобы у Шизуку было дурное настроение. Даже сейчас веки на обоих глазах выглядели, будто вот-вот закроются. Естественно, лицо Хоноки стало извиняющимся и у неё опустились плечи.
— Я час уже прождала, но...
Когда Шизуку услышала оправдание, её сонные глаза блеснули, и на этот раз она вздохнула и смирилась.
«Эта твоя черта за годы мало изменилась...»
— Я всегда, всегда тебе докучаю...
«Нет, ты мне не докучаешь... пока обращаешь внимание на время»
— Эм... извини.
Смотря через экран на Хоноку, у которой не осталось оправданий, Шизуку ещё раз вздохнула. На этот раз она, наверное, со вздохом стряхнула сонливость, поскольку глаза уже не были наполовину закрыты, а лицо было довольно твёрдым.
«Впрочем, из этого может выйти что-то хорошее»
Голосу не хватило интонации — как обычно, её произношение стало ровным.
— Что? Что? В этом нет ничего хорошего! — Опровергая утешительные слова Шизуку, Хонока забыла, какой удрученной была вплоть до этого времени и яростно возразила Шизуку.
