Зачем я только сюда приехал? Мог ведь свернуть не направо, а налево на том перекрёстке, и, глядишь, оказался бы в другом месте… Может быть похуже этого.
Это единственное утешение, потому что здесь весьма отвратительно. И, прежде всего, это касается самого города. Дело в том, что он… чист!
В других городах грязи по колено, всё кругом завалено мусором, который постепенно превращает столкнувшиеся машины в небольшие холмы, готовые зазеленеть свежей травой, а здесь — чисто!
Это ли не странно, если учесть, что чистить город принципиально некому. Я бы ещё понял, если бы это был один двор, как перед домом той семьи, которую я расстрелял на прошлой неделе.
А что? В мире, где действует единственный закон — «убей или умри», это обычное дело. Они первые схватились за оружие, когда увидели меня.
Жалко, конечно! Мать, отец и две дочери, двенадцати и пятнадцати лет. Учитывая, как мало осталось от человечества, такая потеря сопоставима с гибелью целого государства в недавнем прошлом. Но дело в том, что у меня нет никаких причин допускать, чтобы проигравшей, (уничтоженной), стороной, был я сам! Если бы во мне сохранилась, хоть капля того, что называлось когда-то уважением и любовью к людям, может быть, всё было бы иначе. Но этого больше нет, так что хватит об этом!
Итак, передо мной пустой на вид город, в котором нет, не только столкнувшихся машин, но и неизбежного слоя опавших листьев на мостовой. Подозрительно.
Если бы дело было днём, я развернулся бы и дал дёру. Подобные места лучше сразу объезжать стороной, не выясняя причин увиденной аномалии. Но приближался вечер, а я за рулём сидел уже двенадцать часов с лишним. Хотелось есть, хотелось найти себе угол, чтобы выспаться. Можно было бы всё это организовать, не съезжая с главной дороги — годы походной жизни приучили меня обходиться малым, но они же показали ценность уюта, пусть теперь это только иллюзия.
В общем, увидев указатель с обозначением города, я свернул к нему, чтобы найти себе пустую квартиру, и провести, может быть, пару дней по-человечески.
Въехал в пригород, приведя все системы обороны в боевую готовность. Машина ощетинилась пулемётными стволами, по два с каждого борта, ещё два спереди и целых четыре сзади, на случай, если придётся отступать, отстреливаясь. Такое делать уже приходилось. Ох, как приходилось!
Засветились мониторы заднего и обоих боковых видов. Рука привычно легла на джойстик, а большой палец откинул крышечку, закрывающую кнопку гашетки. Если что, прошу на меня не обижаться!
Те, что встретились мне на прошлой неделе, не имели никаких шансов. Но они добросовестно высаживали мне в стекло и в капот обойму за обоймой. При этом стволы были даже у девчонок!
Я бы, наверное, просто развернулся и уехал — их пули не могли причинить мне вред, но в это время папаша вытащил откуда-то старый ПТР, способный продырявить танк и навёл на меня этот стреляющий лом практически в упор, намереваясь сделать дуршлаг из моего фургона! Он не успел…
Медленно двигаясь по пустынным улицам, я внимательно вглядывался в каждый поворот, в каждый въезд во дворы. Но всё было тихо. Обманчиво тихо!
Поразившая мир катастрофа не отучила людей от привычки стрелять друг в друга. Наоборот, такой стрельбы стало больше, благо оружия кругом завались, а законы испарились вместе с государствами.
Правда, некоторые выжившие сбиваются в стаи, где тут же начинают действовать первобытные иерархические принципы. Нда. Кому-то комфортно сунуть голову в прежнее ярмо, но не мне. Я — одиночка!
Последний случай столкновения с себе подобными показал правильность моего выбора. Ведь мой фургон не выглядит боевой машиной. В походном положении пулемёты убраны, а противопульная броня скрыта под обшивкой. Так что стреляли в меня тогда просто так, для профилактики. По принципу диких народов древности — а вдруг прохожий окажется демоном? Убьём его на всякий случай, чтобы не рисковать!
…………………………………………………………………………………………………..
Первые двое сидели на скамейке, обнявшись и склонив, друг к другу головы. Пара влюблённых. Но я не строил иллюзий — их неподвижность бросалась в глаза издалека.
Эти голубки были мертвы уже не один год. Солнце и ветер высушили их плоть, осыпавшуюся с костей, словно осенние листья. На скамейке сидели в обнимочку два скелета! Оставалось лишь удивляться, что они не развалились от собственной тяжести или под давлением снега зимой. А также, почему-то, не были привлекательны для ворон и мелкого зверья. Странно.
Следующая композиция обнаружилась в припаркованной машине. За рулём застыла длинноволосая блондинка в летней блузке и, наверное, джинсах. (Я не заглядывал, но так мне представлялось.) Рядом в детском кресле, закреплённом поверх обычного, сидел скелетик ребёнка лет трёх. Я вздрогнул, когда увидел в высохшей ручке куклу…
Ещё один скелет стоял в телефонной будке с трубкой в руке. Странно, но меня поразило не то, что скелет стоял, а не лежал грудой костей на полу, а само наличие телефонной будки. Я думал, что их больше не существует в природе. Развитие мобильной связи сделало этот городской атрибут, просуществовавший почти столетие, нерентабельным. Вот уже лет двадцать на эти шкафы со стеклянными стенками можно было полюбоваться лишь на картинках и в ностальгических фильмах о старом времени. Конечно, город, в который меня занесло, был провинциальным, но всё же…
